На карандаше у налоговой

—Наверное, все спортсмены обречены на появление различных слухов. Про вас и раньше появлялась информация, которая не соответствовала действительности?

— Откровенно говоря, даже когда я был действующим футболистом, таких новостей практически не было. А уж тем более такого характера. Вся эта история со ста миллионами меня не порадовала.

—Да ничего страшного. Могли бы написать, например, что вы пьете и деретесь. А тут назвали мультимиллионером. Прекрасно.

— Знаете, если бы я был представителем шоу-бизнеса, то информация о сверхдоходах, возможно, мне бы и польстила. Уверен, что ее бы оценили и мне бы везде открывали двери. Но я не в шоу-бизнесе.

—Вижу, вы совсем расстроились.

— А как иначе? Это же удар по репутации. А за время своей игровой карьеры я никогда не давал повода заподозрить себя в чем-то неприличном. И вот поставьте себя на мое место. Из-за всей этой истории мне пришлось открыто комментировать свои доходы. И хотя мне скрывать нечего, ничего приятного в этом нет. Уверен, что я и налоговой полиции попал на карандаш. Хотя этого я как раз боюсь меньше всего.

—Да ведь не первый раз вы прочитали про себя такое. И не последний, наверное.

— Между прочим, я вообще редко газеты читаю и почти не читал во время карьеры футболиста. У меня нет подшивок моих интервью. Может быть, родители собирают, хотя точно не уверен.

—Почему это вы не читали прессу?

— А смысл? Чаще всего в таких материалах видна вкусовщина. Кому-то нравится одно, кому-то другое. И я не видел смысла, зачем мне вникать во все это, переживать или расстраиваться. Впрочем, какие-то новости, слухи о тебе всегда могли рассказать знакомые, следившие за публикациями.

—Но сейчас-то вам прессу необходимо изучать.

— Сейчас – да. Но у нас здорово работает пресс-служба, и каждое утро я получаю выжимку материалов, в которых так или иначе упоминается «Локомотив».

—Значит, сами газеты в руки вы все-таки не берете?

— Да у меня и времени не хватит. А тут удобно. Мне же предоставляют полные материалы из газет, а не какие-то цитаты.

С точки зрения менеджера

—Все время хотелось проконсультироваться у бывшего футболиста серьезного уровня вот по какому вопросу: например, откуда-то появляется новость, что Смертиным интересуются шесть клубов и предлагают за него 10 миллионов. Сколько в этих новостях правды?

— Я стал понимать механизм появления подобных новостей только сейчас, когда завершил карь­еру. Раньше же для меня тоже было многое непонятно. И я не представлял, откуда берутся подобные разговоры и появляются такие цены. Для меня самого это могло стать новостью. Когда был футболистом, не забивал себе голову такими вопросами, да и многими другими тоже.

—Например?

— К примеру, был непонятен календарь – почему в рождественскую и новогоднюю неделю в Англии мы играем так много матчей? Осознание, что Boxing day делается ради болельщика, ради бизнеса, пришло лишь недавно. Когда ты глядишь на подобные вещи с точки зрения футбольного менеджера, восприятие меняется.

—Давайте про слухи о трансферах.

— Чаще всего это идет от агентов. Надо выгодно продать игрока, начинают подогревать интерес, вбрасывать журналистам новости. Знаете, что самое веселое? Вот какой-то футболист точно решил сменить команду. И тогда его представители начинают названивать в клуб. Не редкость, когда тебе звонят несколько человек, предлагающих одного и того же игрока. Причем звонки идут чуть ли не подряд. Сначала агент, затем знакомые футболиста, которые хотят помочь ему в карьере. Отвечаешь на эти звонки и улыбаешься.

—А цены на игрока от разных представителей похожи?

— До разговора о цене чаще всего и не доходит.

—Евгений Гинер не скрывает, что очень плотно следит за ценами на футболистов на определенном сайте. Вы эту страничку тоже открываете?

— У нас есть селекционный отдел, который и занимается подобными вещами. Именно они отслеживают цены на игроков, следят за перемещениями футболистов, следят за свободными агентами. Сейчас есть программы, которые моментально выдают всю информацию на любого спортсмена. Правда, окончательное решение можно принять, посмотрев на футболиста вживую.

—Иначе никак?

— Только живой просмотр футболиста даст полную информацию. Телевизионная картинка следит за событиями на поле, а многое об игроке становится ясно по действиям без мяча. Да и без личного общения с человеком никто не будет подписывать контракт. Тут уж важно все: от семейного положения до отношения к футболу.

—Женатым предпочтение?

— Да, но если игроку 20 лет, то вряд ли у него есть семья. Тут уже стараешься поговорить с ним, понять, насколько он погружен в игру. Все-таки в Москве слишком много соблазнов. Кто-то не сможет играть в России, кто-то в Англии.

—Разные подходы?

— Абсолютно. Например, в Англии испытание не то что на каждой игре, а на каждой тренировке. Но там не понимают словосочетания «микроклимат в команде». Ты пришел, здорово отработал, а что будешь делать дальше, уже никому не интересно. У нас же все по-другому.

Молодежь с искаженной реальностью

—Вот мы и дошли до самой интересной темы. А чем именно вы занимаетесь в «Локомотиве»? Каков круг ваших обязанностей? Просто нигде это не появлялось.

— Передо мной поставлены вполне конкретные задачи, но всех секретов я вам рассказать не смогу. Я объясню, что считаю для себя самой важной работой. Мы хотим выстроить в клубе стройную систему подготовки кадров. Такую, которая бы в будущем не заставляла команду мастеров покупать всех футболистов на стороне. У нас есть две детские школы, клуб в молодежной лиге и команда во втором дивизионе. Конечно, в современном футболе невозможно бороться за самые высокие места, комплектуясь исключительно своими игроками. Да, ты можешь занимать место в середине таблицы, но не сможешь претендовать на первое место. Однако можно сделать так, чтобы самые талантливые футболисты из системы «Локомотива» прошли всю вертикаль и остались в первой команде. Вот именно над этим я и работаю.

—Ого, так это у вас надо спрашивать, почему зимой клуб покинули четыре не самых плохих футболиста из молодежной коман­ды? Там еще был небольшой скандал, а сами игроки не знали, почему с ними расстались.

— Не считаю, что расставание с ними было каким-то скандальным. Если мы видим, что игроки молодежки переросли определенный уровень, но не способны усилить первую команду, то лучше отпустить их. Я тут вообще проблемы не вижу.

—Проблема в другом. Один из этих футболистов признался, что получал в год 200 тысяч долларов. 200 тысяч! И он ничего никогда не выигрывал, даже в нацио­нальную коман­ду по своему возрасту редко призывался.

— Вы не забывайте, что подобный контракт был заключен при прежнем руководстве, и мы ничего не могли поделать. Но я согласен, что большие зарплаты в таком возрасте очень сильно портят игроков. К сожалению, в сегодняшнем футбольном мире подобные контракты зачастую искажают восприятие действительности у молодых футболистов.

—Это как?

— Почему-то многие считают, что их зарплата – показатель уровня игры. Но это не так. Я-то считаю, что уровень футболиста совсем не зарплата, а количество призов и трофеев, которые он выиграл. А у многих ребят реальность искажена. И они снижают к себе требования.

—Будь вы футболистом, так бы не говорили.

— И я очень рад, что не рассуждаю, как футболист. Это очень хорошо. Я теперь смотрю на футбол с другой стороны, и мне это нравится. Да и молодым ребятам полезно послушать правильные советы.

—Что еще входит в ваши обязанности, кроме строительства понятной клубной вертикали?

— Контроль аналитического отдела. Я вообще рад за то, как он сейчас работает. Вся информация, которая поступает к нам, обрабатывается и подается в полном виде.

—Речь о статистике? Так сейчас ее довольно быстро выдают даже по телевизору.

— И, поверьте, цифры там появляются довольно странные. Даже по расстоянию, которое пре­одолел футболист. Например, при замене показывают, что человек пробежал одно расстояние, а в итоговых цифрах – уже на километр больше! Использовать эти данные было бы легкомысленно. Понятно, что над цифрами должны работать специалисты, футбольные люди, которые способны правильно оценить то или иное действие спортсмена. В итоге мы точно понимаем, когда наш футболист действует правильно, а когда – нет.

—А трансферами вы занимаетесь?

— Я участвую в этом процессе, но окончательное решение не принимаю. А в целом стараюсь быть максимально полезным клубу. Например, делиться знаниями и опытом из Франции и английской премьер-лиги.

В Бирмингеме пахнет сосисками

—Стараетесь перенести западный опыт? Не получится ведь.

— А почему не получится? Что-то мы можем перенести и на нашу страну. Маркетинг в футбольном клубе – это не только продажа билетов и сувенирной продукции. Я вот в «Фулхеме» играл, и у нас там был корейский футболист. Не сказать, что очень хороший, в составе он появлялся не так часто. Но никому и в голову не приходило расстаться с ним. Когда был футболистом, не понимал, почему так происходит. Сейчас же для меня все ясно.

—Деньги?

— Ну конечно! Трансляции клуба, где играет кореец, сразу же пользуются популярностью на востоке. Плюс очень здорово продается атрибутика в Азии. А некоторые футболисты приводят с собой и спонсоров.

—Корейца, значит, купите.

— Я просто привожу пример. Понятно, что какие-то вещи в России будут невозможны. В той же Англии большая часть доходов команды формируется из продажи годовых абонементов. Плюс огромные суммы за трансляции, плюс атрибутика. Более того, в Англии доход коман­ды, занявшей десятое место, значительно превосходит доход клуба, который остался на одиннадцатом месте. И все это обеспечивает серьезную борьбу в каждом матче. Ну хорошо, тут уже многое не от клуба зависит, а от организаторов. Но есть вещи, которые и мы можем перенести в Россию.

—Уберите огромное количество милиционеров и охранников.

— Я понимаю, о чем вы, но тут тоже не все просто. Есть какие-то требования к безопасности, над которыми мы не властны. Речь о другом. Вы были в Англии?

—На футболе был в Шотландии, а это почти тоже самое.

— Вы помните запах стадиона?

—Нет.

— А я вот помню, что когда вышел на поле в Бирмингеме, то сразу почувствовал что-то необычное, а потом осознал – запах сосисок! Аромат от хот-догов настолько притягателен, что ноги сами бегут покупать фастфуд – а это все доход в казну клуба. Кажется, ведь все просто. Поставить везде эти сосисочные аппараты и торговать. Ну да, пиво в России на стадионах запрещено, но есть ведь и другие методы. Я вообще очень хочу, чтобы у нас поход на стадион становился праздником для людей, как в той же Англии или Франции. Там поход на стадион – событие! Это выход в свет. И он начинается не вечером, когда звучит стартовый свисток, а еще днем, когда болельщики собираются в пабах и обсуждают предстоящий матч.

Психолог Гарри Реднапп

—Вы по-прежнему не хотите тренировать?

— Пока я к этому не готов. Возможно, когда-то все изменится, но сейчас у меня нет желания работать с командой в этом качестве.

—Вы и раньше говорили, что не стремитесь работать на такой должности. А почему? Что вам не нравится в работе тренера?

— Очень непростой вопрос. Всегда трудно сказать, почему ты для этого не готов.

—Могли надоесть полеты, жизнь в отелях. Или, например, невозможность все объяснить трем десяткам человек. Четыре понимают, а двадцать шесть делают не так, как надо.

— С самолетами у меня никаких проблем нет, я до сих пор много летаю. Что касается жизни в оте­лях, то и к этому я спокойно отношусь. Был вот на сборе «Локомотива» – нормально. Мне кажется, что у меня нет ощущения возможности стать очень хорошим тренером. По крайней мере таким специалистом, с какими я работал во время футбольной карьеры. На этой должности ты должен быть отменным психологом. А являюсь ли я таким человеком, большой вопрос.

—Кто был самым сильным психологом в вашей карьере?

— Гарри Реднапп. Как тренер он был... Давайте напишем, что он был нормальным тренером.

—Чтобы никого не ругать.

— Да. Так вот, Гарри – непревзойденный психолог. Поднять на матч, завести – это его конек. Вы как-нибудь спросите у Павлюченко, и вы все поймете. Безусловно, есть люди, которые сильнее Реднаппа в тактике, но очень мало людей, способных компенсировать этот недостаток энергией. Сильнейший мотиватор. Могу ли я быть таким?

Политика и реальная картина

—Вы же член «Единой России».

— Да. Вы хотите об этом поговорить? Ну да…

—Мигалка у вас есть?

— Нет, конечно. Более того, все чаще передвигаюсь на метро. Летом, чтобы избежать пробок, езжу на мотоцикле.

—Тогда что?

— Я пошел в политику с единственной целью, пусть она и покажется вам наивной, – иметь возможность делать добрые дела и приносить пользу. И совсем не жалею, что вошел в политику, пусть и на региональном уровне. За это время я совершил несколько полезных дел в Алтайском крае. И еще большой вопрос, получилось бы это, будь я частным лицом. Я сознательно занялся на этой должности спортом, не лез в другие сферы, в которых ничего не понимаю. Но по своему профилю, считаю, сделал многое. И очень многое узнал.

—Как живут простые люди.

— Вот именно. Я же не просто шел по списку. Это действительно были полноценные выборы. Встречался с избирателями, много разговаривал с ними, выслушивал их пожелания, вникал в проблемы, старался помочь.

—Какие истории поразили больше всего?

— Да их было так много, что даже перечислять нет смысла. Вы знаете, это очень хорошая жизненная школа. Тут, в Москве, мы и представить себе не можем, как живут люди в провинции. Я, кстати, еще и из-за этого переживал, что появилась информация о 100 миллионах, якобы заработанных в «Локомотиве». Представляю, каким шоком будет это для людей в Барнауле. Более того, для них будет потрясением и то, сколько я на самом деле зарабатываю. Вы поймите, там это просто нереальные цифры. И мне будет стыдно перед земляками за то, что произошло.

—То есть вы пришли в политику не для того, чтобы получить власть?

— Ни в коем случае. Поймите, я самодостаточный человек, который успешно реализовался в спорте. Мне не нужны были ни деньги, ни слава. Просто в один момент я понял, что хочу сделать что-то большее, помочь простым людям решить их вопросы. Мне, к слову, не очень нравится, что некоторые наши политики сильно отрываются от людей. Считаю, что это неправильно. Нельзя, чтобы тебе постоянно открывали дверь автомобиля и ты забывал, как работает ручка. В Барнауле, повторюсь, я был вместе со своими земляками. Конечно, мне помогала команда, но многое приходилось делать самому. Так что я ничуть не жалею, что пошел в политику. Каждому человеку, а особенно политику, необходимо представлять реальную картину.

—Вы очень часто бываете в Барнауле, учитывая, что играли в Лондоне и Бордо.

— И до сих пор очень часто езжу на родину. Да и во время игровой карьеры нередко выбирался.

—И все-таки, что заботит барнаульцев?

— У них много проблем, которые, может быть, кому-то покажутся смешными. Приходили и в связи с тем, что в доме не делают ремонт. Жаловались на то, что детям негде проводить свободное время, приходится играть на асфальте. Были какие-то предложения по бизнесу. А кто-то просто приходил руку пожать.

—С Сергеем Кормильцевым виделись?

— Да, конечно. Мы недавно собирались вместе с командой «Заря» из Ле­нинск-Куз­нец­ко­го. Провели игру. Кстати, на этот матч пришел полный стадион. Очень приятно.

—Как там Кормильцев? Вы разговаривали с ним по поводу дисквалификации, связанной со ставками?

— Нет. Сам Сергей эту тему не поднимал, а я не спрашивал. Сейчас Кормильцев ничем не занимается, но, думаю, что после окончания срока запрета он вернется в футбол.

—Когда будете губернатором, вспомните, что я с вами разговаривал?

— Все шутите, Алексей! Я вообще всех журналистов, с кем общаюсь, запоминаю. О, кстати, как только появилась информация о ста миллионах, мне сразу же стали звонить люди и проситься в помощники. Весело, конечно.

Алексей Шевченко , автор «Спорта»