– Чем вы занимаетесь после увольнения?
– Отдыхаю, прихожу в себя. Занимаюсь делами, на которые раньше не хватало времени.

– За «Локомотивом» следите?
– Конечно. «Локомотив» навсегда в моем сердце.

– Как вам шаги нового руководства?
– Много вопросов к ним. Непонятно, в чем они видели свою задачу. Анонсировалось, что хотят наполнить стадион, но посещаемость прилично упала по сравнению с прошлым годом. То есть пока на этом поприще движения нет. Что касается успехов на поле, то они худшие за всю историю «Локомотива».

– Вы серьезно?
– Да. Сейчас у команды минимальное количество набранных очков, если сравнивать отрезки в 17 туров.

– Как вы отнеслись к работе с болельщиками? Клуб, например, выкупил гостевую трибуну на матч со «Спартаком» и продал билеты в три раза дешевле.
– Отдельно взятые инициативы комментировать неправильно. В целом, с болельщиками надо работать, а не заигрывать.

Кроме того, пул болельщиков должен расти. Важно, чтобы он прирастал качественно новыми лицами. Этим мы очень упорно занимались и добились приличных результатов. Я имею в виду студенческий сектор, семейный – оттуда пришло нормальное пополнение. Но сейчас я не уверена, что с нашими начинаниями продолжают работать.

– Семин и Лоськов – тоже заигрывание?
– Не знаю на счет них – может быть, у руководства такое видение футбола. Но то, что очевидно сейчас во взаимоотношениях с болельщиками, – это не систематическая кропотливая работа, а популизм, полная профанация.

– При вас они все время жаловались на дорогие абонементы, невкусную еду, грязные кресла.
– Согласна. Только это постоянно слышалось, потому что вы, журналисты, цитировали. Хотя можно было один раз взять и сравнить цены на абонементы по всем московским стадионам. Выяснилось бы, что у нас самые дешевые.

Второе – про невкусно. Мы специально занимались этой темой, посещали другие арены. У нас все весьма достойно – и сосиска в тесте, и гамбургер. Нам ведь писали письма, и после них мы реально работали, все наладили. Но некоторым болельщикам не хотелось замечать, что стало намного лучше.

– Почему?
– Потому что у нас есть группа людей 200–400 человек, которая постоянно бузит. Ее слышно громче всех. Она оскорбляла Сашу Самедова, когда он переходил в «Спартак». Она жаловалась на абонементы, еду. Именно эта группа сейчас довольна всем – 10-м местом в чемпионате, трансферной кампанией, уровнем игры команды. При этом основная масса настоящих болельщиков по-другому относится к Самедову, ко мне и ко многим другим.

– Из-за чего тогда падала посещаемость?
– Посещаемость двух последних сезонов росла. Вы вот о футболе пишите, а сами не промониторили ситуацию.

– Давайте возьмем все шесть лет. Когда вы пришли, было 14 тысяч, когда ушли – 10.
– Не 10, а 10,5. Это официальная информация. По поводу остального объясню. В 2013-2014 году случилось падение посещаемости во всех клубах. Я связывала это с позицией Толстых – тогда вокруг футбола сложилась очень негативная обстановка. Люди перестали ходить. Плюс кризисное время – тяжело жить. Так что мы ничего не могли сделать, потому что были в тренде общей ситуации в стране. Но когда посещаемость стала расти, в среднем по РФПЛ она поднялась на 8%, а в «Локомотиве» – на 12%.

Конечно, есть два клуба, у кого посещаемость не просела, но это отдельные случаи. «Зенит» – один город, один клуб. Причем и город большой, и клуб хороший. И «Спартак», у которого большая масса поклонников, это реально народная команда. Все остальные страдали вместе с нами. Проблема в том, что наше население в кризис живет тяжело. Им не до того. Идут на футбол только настоящие фанаты и ценители. Поэтому глобально поднять посещаемость сложно.

– Сколько в Москве людей, которые готовы прийти на «Локомотив»?
– Очень маленькая цифра.

– Даже стадион нельзя заполнить?
– Можно, но для этого надо привлечь болельщиков основного акционера. То есть много делать внутри РЖД, но над этим никто не работает. Поэтому очень странно видеть, что многие сотрудники компании болеют за другие клубы.

– При вас часто раздавали бесплатные билеты в школах и вузах, например, в МИИТе. Потом эти билеты продавались по 200-300 рублей рядом со стадионом. Это чей прокол?
– Точно не наш. Было как – мы продавали абонементы РЖД. То есть компания выкупала их для своих работников. Дальше мы ничего не могли контролировать, поэтому и случались подобные эпизоды. Более того – мы сами поймали людей из РЖД, которые успешно продавали абонементы – на стадионе и в МИИТе.

– Поймали за руку?
– Да. И фотографии есть. Это действующие на тот момент сотрудники РЖД. Мы знаем их фамилии и уведомили об этом основного акционера. Он обещал принять меры. Если это продолжается, значит никаких мер не принято.

– Кирилл Котов очень жалел, что из-за смены руководства не удалось провести летнюю трансферную кампанию. Кто был вашей целью?
– Могу сказать, но делать этого не буду. У нас были великолепные планы. Более того, они оказались практически на стадии реализации – игроки уже купили билеты в Москву. Я об этом сказала председателю совета директоров. Объяснила, что это просто невероятные трансферы, они едут на медобследование и подписывать контракт. Мне ответили: «Нам ничего не надо». Зачем я сейчас буду обижать людей, которые к нам не приехали?

– Из каких клубов эти люди?
– Европейских.

– Во сколько они бы обошлись?
– Мы всегда были стеснены в средствах за исключением одного года. Поэтому все покупки не превышали бы 5-6 миллионов долларов.

– Игорь Денисов находился в ваших планах?
– Нет, конечно. Это реализация идей нового руководства.

– А Борис Ротенберг?
– Тоже нет.

– Летом «Локомотив» отказался от Бердыева в пользу Семина. У вас была возможность взять Бердыева?
– Нет, он всегда находился при работе, когда мы искали тренера. А в тот момент, когда ушел из «Рубина», мы не искали тренера.

– Вы часто искали тренеров.
– Значительно реже, чем остальные команды. При этом мы всегда брали очень хороших специалистов. Например, Билича. Тот факт, что худший результат команда показала при нем, говорит о том, что иностранцам сложно адаптироваться к нашему чемпионату.

– Читали, что сказал Белоус о покупке Ибричича?
– Нет.

– Тогда цитата: «Я ей пытался что-то объяснять. Мы его смотрели, он был очень медленным и не годился. Показывал отчеты селекционной службы, передал разговор с одним серьезным агентом. Тот мне позвонил и сказал: «Юрий, что вы творите? Он стоит не больше 500 тысяч евро, а вы хотите заплатить 5 миллионов». Через короткое время она объявила, что мы с ней не сработаемся».
– Я считаю, что Ибричичу сильно не повезло. Пришел – тренера сняли. Новый не увидел его в составе, игрок закис. Плюс сказалась психология. Сенияд считался очень большой звездой «Хайдука» из Сплита. Вы не представляете, что там было. Столетие клуба, вышел большой альманах, и на каждой странице он. И тут он впервые менял клуб. Когда это происходило, в Москву приехали все – от мэра города до председателя совета директоров и главного тренера. Они продавали главный бриллиант команды, тыкали этой книжкой. До сих пор вспоминаю это как какой-то нескончаемый переговорный процесс.

– Самый мощный трансфер, который срывался в последний момент?
– Таких очень много. Молодые амбициозные игроки сборных своих стран. Дома до сих пор хранятся футболки с их автографами. Они почти переходили, но каждый раз что-то не получалось.

– Не договаривались по деньгам?
– Этот вопрос к тому моменту улаживали. Неожиданно возникали семейные обстоятельства. Например, жена отказалась ехать в Россию. Одного спортсмена я вообще покупала дважды. Оба раза сорвался – сначала я передумала, потому что дорого, а мальчик очень молодой – 21 год.

– Второй раз?
– Через три года. У нас уже был подписан контракт, но он в последнюю секунду ушел в «Наполи» к Бенитесу. Мальчика звали Дрис Мертенс. Кстати, Мертенс – пример очень интеллектуального футболиста. В Бельгии ведь создана целая система по выращиванию игроков. В стране живет 10 миллионов человек, а футболистов высокого уровня очень много. Больше 100 человек играют в европейских чемпионатах.

Я специально изучала эту систему. И могу сказать, что они первыми в Европе приняли принцип, что если человек плохо учится в общеобразовательной школе, его отчисляют и из футбольной. Правило работает, даже если ребенку 10 лет.

– Вас как раз критикуют за то, что вы закрыли общеобразовательную школу при клубе.
– Не согласна с критикой. Маленький футболист должен быть в одинаковых условиях со сверстникам. Он должен ходить в обычную общеобразовательную школу. И получать реальные знания. Не так, как было у нас – четыре человека в классе, три из них не пришли. И учительница один на один чего-то объясняет. Когда я это увидела, поняла, что кроме вреда это ничего не принесет.

Футбол – это умная игра, игроки должны быть с интеллектом. Мертенс с Азаром тому примеры – они хорошо учились в школе и со всем справились. Или Широков. Хотели взять его после того, как он ушел из «Спартака». Получилось, что контракт предлагали одновременно мы и ЦСКА, и он выбрал не нас. Но возраст и травмы абсолютно не смущали, потому что Роман как раз умный. На поле он может делать неожиданные вещи, которые называются импровизацией. А это ровно то, чему не научишь. Либо есть у человека, либо нет. Вот у Алексея Миранчука, например, есть.

– Его агенты требуют от клуба 4 миллиона евро подъемных. Кто так же наглел?
– Только русские, которых мы хотели оставить, переподписать контракт. Которые выросли в нашем клубе. Самый феноменальный пример – Рифат Жемалетдинов.

– Котов сказал, что он просил полмиллиона.
– 800 тысяч. Это просто кошмар, это невозможно! Мертенс приходил на меньшие деньги.

– Сколько просил Подольски?
– Около двух. Он сорвался в последний момент. Кстати, его футболка у меня тоже есть. Причем с игры, нестиранная даже. Еще он понравился как человек – совершенно простой, вменяемый.

– Что с Дефуром?
– Хотели его, но он отказался по совету агента.

– Еще одна цитата Белоуса: «Когда я пришел, в клубе шло разрушение. Для Смородской главной задачей было выгнать людей Семина. Она била себя в грудь и кричала: «Я выгнала Семина. Я выгнала Тищенко. А вы что сделали?»
– Знаете, он работал в «Локомотиве» три месяца, а рассказывает об этом шесть с половиной лет. Он абсолютно никак не может быть реализован в футболе. Наверное, брать его было ошибкой, но я очень быстро про него все поняла. Поэтому весь этот текст не про меня. И все, кто со мной работал, никогда не скажут, что я когда-либо била себя в грудь.

– Белоус – единственное разочарование за время в клубе?
– Нет, их случалось достаточно. Не только среди футболистов, но и среди тренеров, общественности, болельщиков. Даже удивляюсь, насколько измельчали люди.

– Кто разочаровал в команде?
– Очень сильно – Фернандеш. Неприятный тип. Ровно поэтому он ничего в футболе и не достиг – его характер и натура не позволяют реализовать то, что дала природа. Я ведь много с ним общалась, пытаясь вытащить на свет божий. Но он вещь в себе. Самодостаточен полностью и презирает всех вокруг, хотя оснований для этого у него нет никаких. Умом не блещет, как и всем остальным.

– Что скажете про Сапатера?
– Во-первых, он заболел. У него тяжелейшее заболевание почек. Это установлено не нами, а Институтом урологии. Мы сделали специальную экспертизу. Он ведь все время жаловался на боли в спине, а мы искали причину – позвоночник, мышцы. Только потом врачи догадались про почки.

Что касается личности, то Сапатер очень замкнутый и жадный человек. Просто чокнутый на деньгах. Он себе ни разу нигде не купил чашку кофе. Пил только бесплатный, который дают в команде. В моей жизни подобный случай в первый раз. Вот студенты не блещут деньгами, но даже в мое студенческое время я таких людей не встречала.

– Пытались на него воздействовать?
– Как? Он ведь уверен, что так и надо жить. Всегда отвечал, что все хорошо и прекрасно. В команде его никто не уважал.

– Перед трансфером вы изучали информацию о характере?
– Это вопрос к СМИ. Во всех СМИ есть клише, которые идут за человеком. За Сапатером шла информация, что он учился вместе с Месси, у него бычье сердце, бешеная скорость. Мы специально это отслеживали, никаких других шлейфов не было. Плюс трансфер бесплатный, позиция очень нужная.

Проблема еще в чем. Сапатер хотел трудиться, но не желал исполнять тренерские установки. Он никого не слушал, нес на поле отсебятину. Нужно было это дело оставить, но я пыталась его вразумить. Все без результата.

– Самая странная просьба, которую получали от футболистов?
– Не помню такого. На тренеров тоже никто не жаловался, это вообще не принято в футбольной среде. Наоборот многие пытались найти проблемы в себе. «Что вы видите странного?», «Что вы видите на поле?», «Что мне нужно изменить?» – ко мне обращались с такими вопросами.

– Вам когда-нибудь предлагали распилить трансфер?
– Никогда. Когда-то ты работаешь на репутацию, когда-то она на тебя.

– У Наумова имелось предложение разделить деньги за Майкона.
– Не хочу говорить про Наумова. После него в клубе не осталось ни одного кирпичика, за который можно было бы взяться, и чтобы ничего не упало. Я думала, что рухнет буквально все. Поле пропало в первый же год, хотя в 2009-м его реконструировали с заменой дренажной системы, подогрева. В общем, был сделан полный ремонт.

Когда все умерло, мы вызвали экспертов, раскопали и выяснили, что дренажные трубы не соединены с колодцами, подогрев лежит на поверхности поля, да и то не везде. То есть это просто беспредел! Надо было все делать заново в кратчайшие сроки, чтобы успеть к началу сезона. Сейчас я уверена в качестве нашего поля.

– Вы рассказывали о проблемах со стадионом.
– Да, с крышей и несущими конструкциями. Или малая спортивная арена – при Наумове ее возвели без проекта. Причем строила компания, которая не имела лицензии на специальные корпусные работы. А арена на 10 тысяч зрителей – это специальные требования к проектированию, экспертизе. Кроме того, в процессе строительства применили не тот металл. В итоге мы заново сваривали все металлоконструкции, чтобы ввести стадион в эксплуатацию.

Еще один момент – Наумов с Тищенко месяцами находились в Бразилии. Что там делали – не знаю, но купили весьма странных футболистов, причем за большие деньги. Я понимала, что их будет очень сложно не только продать, но и сдать в аренду. Поэтому была проделана гигантская работа по трансферам. Мы даже выручили небольшие деньги, но нигде такие футболисты, как Вагнер, Шарлес и прочие, так и не заиграли. Кстати, теперь Тищенко вернулся в клуб.

– Для чего?
– Круговорот футболистов в природе. Скоро мы увидим его работу.

– То есть нормальных трансферов ждать не надо?
– Нет. Я практически уверена, что ничего путного точно не купят.

– Скажут, что финансов нет.
– Я оставила больше трети бюджета – кучу денег! Там на все хватит. А когда брала клуб у Наумова, нечем было заплатить ему денежную компенсацию за досрочное прекращение контракта. Имелись громадные долги по налогам. То есть бюджет оказался потрачен, денег не было вообще – крутись как можешь.

– Правда, что за месяц до увольнения вы снизили отступные за Самедова и Тарасова в два раза?
– Нет. Я ничего не меняла в контрактах.

– То есть и при вас отступные за Самедова были 5 миллионов евро?
– Если ничего не путаю, то да. Мы ведь с ним два раза переподписывали контракт, и Александр хотел играть за «Локомотив». Ему нравилось быть частью команды, у него все получалось. Кстати, в итоге новое руководство не смогло продать Самедова даже за 5 миллионов. Они даже этого не смогли выручить. Если вы продаете, то зачем ссылаете в дубль? Ссылка означает автоматическое понижение цены.

– Геркус сказал, что из-за вас «Локомотив» платит техническому спонсору. Это нормально?
– Геркус ни в чем не разобрался. Он не умеет анализировать самостоятельно, верит докладам других сотрудников. Поэтому у него в карьере нет успешных проектов.

Теперь рассказываю про форму. В наследство от Наумова нам достался технический спонсор Puma. Это было очень странное сотрудничество. На бумаге выглядело, что Puma – спонсор, на деле – нам приходилось платить за все! Они поставляли 20 комплектов формы бесплатно, но дальше мы попадали под обязательства покупки пяти тысяч наименований каждого предмета по безумным ценам. Например, простая игровая футболка стоила от 100 до 120 евро. При этом клуб не мог купить тысячу или 500 штук, чтобы продать их в магазине. Минимальный заказ – пять тысяч экземпляров. В результате платы техническому спонсору превышали все разумные пределы.

А еще Puma, когда мы с ней работали, одела в нашу форму сборную Белоруссии.

– В смысле?
– Форма – один в один, только эмблема другая. Когда я выставила претензии, они сказали: «По вашему контракту не полагается компенсации за такие вещи». Мы все равно пытались как-то повлиять на ситуацию, просили изменить условия. Отвечали: «Нет, ничего нельзя».

– Кто заключал контракт?
– Киричек. Тот самый, который вернулся в клуб. И я совершенно не удивлюсь, если и Puma назад вернется. Кстати, мы расстались с ней, когда заняли третье место. В тот момент у нас было много козырей. Поэтому я хотела продлить контракт, но уже на наших условиях – с бонусами за место и прочее. Но они не пошли на это.

Поэтому мы сменили спонсора, и сейчас расходы на форму абсолютно минимальны. Во-первых, adidas дает 85% скидки. Во-вторых, ты заказываешь ровно столько, сколько можешь продать. В результате по форме мы выходили в ноль.

– В нормальных клубах технический спонсор платит клубу, а не наоборот.
– Тогда сложилась тяжелая ситуация. Nike имел несколько команд, больше никого не хотел брать. Kappa хуже уровнем. Я разговаривала с «Краснодаром», они не были довольны качеством и скидками, которые им давали. New Balance не рвался на наш рынок. Оставался adidas, который сказал, что у них тоже несколько клубов, но они готовы предоставить хорошую скидку. Поэтому то, что мы подписали с ними, – очень хорошо.

– В прошлом году спонсором «Локомотива» была компания «А Групп», которая производит стальные трубы. Расскажите, зачем ей понадобилось поддерживать клуб?
– Это вопрос престижа. Компания показывала: мы солидная фирма, можем рекламировать себя даже на футбольных аренах.

– То есть стальные трубы и прочие b2b компании пришли к вам сами? РЖД их не нагибал?
– РЖД никого не нагибал. Я никогда не имела там такой поддержки, чтобы РЖД кого-то привлекал в интересах клуба. Мы все должны были сделать сами. Сами кого-то найти, привлечь.

– Серьезно? Ни одна компания не пришла по просьбе основного акционера?
– Да, наши спонсоры – абсолютно не связанные с РЖД компании. Никак. Они пришли только потому, что мы серьезная организация. А поняли они это в том числе потому, что наш владелец – РЖД.

Вы заговорили про спонсоров, а я вспоминаю, как мы на ушах стояли, чтобы найти их. Это очень сложно. Это беда нашего футбола. Финансировать его пока еще не модно и не престижно.

– «Спартак» работает с Nissan, «Трехгорным», «Открытием».
– У них большой пул болельщиков. К сожалению, привлечение к сотрудничеству независимых спонсоров – это, скорее, исключение, чем правило. Единичные случаи. У нас очень много ограничений, которых нет в европейском футболе. Реклама букмекеров запрещена. Продажа пива на стадионах тоже. Только зачем? Все было бы красиво, в брендовых стаканах, за уютными столиками. Говорят, чтобы не напивались. Но кто сейчас мешает напиться рядом со стадионом?

– Сколько процентов бюджета вы отбивали за счет несвязанных спонсоров?
– Может, процентов 17-18. Всего собственные доходы превышали 27%.

– Вы совершали ошибки в «Локомотиве»?
– Нет человека, который их не совершал.

– Главный просчет?
– А у вас? Вот вы можете сказать, какая ваша ошибка? Понимаете, для этого надо прокрутить шесть лет и быстро сказать.

– Я обычный человек, у которого в жизни нет глобальных событий. Вы управляли футбольным клубом с многомиллионным бюджетом. Может быть, совершили трансфер, о котором жалеете?
– Таких не было. Мы совершали трансферы или очень дешево, или брали свободных агентов. Только два перехода за серьезные деньги – Диарра и Буссуфа. Все остальные – за минимальные. Мне не о чем жалеть здесь. И про них двоих я тоже не жалею.

Александр Головин

<<Часть 2>>