Большой футбол, позже, конечно, захватил полностью, заставив отдать ему предпочтение. Однако серьезное отношение к разным аспектам жизни успешно сформировалось, и сейчас Дмитрий — мечта любого корреспондента: интересная личность, всегда держит слово, безотказный, рассудительный.

Новобранцу «Локомотива» пришлось отложить какие-то срочно возникшие дела, потому что ранее он пообещал дать интервью корреспондентам еженедельника «Спорт». Дмитрий за сорок минут беседы ни разу не поторопил нас, не указал на часы, хотя на него без конца бросал красноречивые взгляды новый партнер по команде, балагур и весельчак Александр Минченков, ожидавший, пока приятель освободиться.

В детстве отец часто заставлял плакать

— В одном из своих интервью вы сказали, что родители с детства настраивали вас на карьеру спортсмена. Расскажите об этом поподробнее.
— С первого класса они стали приучать меня к мысли, что спорт — это моя стезя. Как только я пошел в школу, как и большинство мальчишек, сразу же полюбил физкультуру. Поначалу отец заставлял заниматься единоборствами, точнее каратэ. Методично приучал к боевым искусствам — все мечтал сделать из меня знаменитого бойца.

— Его желание с вашим не совпадало?
— Мне больше нравилось выходить во двор в выходные дни и играть с ребятами в футбол. Каждое воскресенье — в обязательном порядке. Кстати, эта традиция жива и по сей день. Когда образовывается свободное окошко, я и сейчас выхожу во двор поиграть. Не часто, конечно, но это бывает — под настроение. Вот в отпуске недавно играл. У нас рядом с домом есть школьная площадка, и местные ребята часто там собираются, чтобы мяч погонять.

— Не опасаетесь получить ненужную травму, учитывая качество нынешних дворовых площадок?
— Да, условия не очень хорошие и я, конечно, стараюсь как можно аккуратнее играть, беречь себя. У меня же есть голова на плечах, и я понимаю, чем могут быть чреваты необдуманные действия. Но это ведь так интересно! Дух соперничества.

— Помните тот день, когда оказались в футбольной секции?
— Да, я тогда совсем маленький был. Отец взял меня за руку и повез куда-то, прихватив с собой спортивную сумку. Я спросил о том, куда мы едем, и он ответил, что везет нас записывать в футбольную школу «Трудовые резервы».

— Вас — это кого?
— Мы втроем поехали: отец, я и его друг, который был знаком с тренером и мог ему меня представить. Он попросил просмотреть меня в деле. Тренер подошел, окинул оценивающим взглядом, дал мяч и велел показать, что я могу.

— И чем вы его покорили?
— Я вообще ничего тогда не умел. Разве что два раза мяч набить. Не знаю, чем я ему приглянулся, но тренер сказал, чтобы я походил, попробовал. Мол, посмотрим, как пойдет.

— Вы с детства выделялись высоким ростом?
— Ничего подобного. Чем я тогда отличался, так это скоростью — бегал быстрее всех мальчишек в группе. Как ни странно сейчас это слышать. Только вот куда потом эта моя фирменная скорость пропала, не могу понять (смеется). И начинал я, соответственно, на позиции форварда. С возрастом переквалифицировался в полузащитника и стал все глубже оттягиваться к своим воротам. Скоро, наверное, до голкипера дойду.

— Почему не получилось реализовать мечту вашего отца — стать каратистом?
— Это вообще отдельная история. Мой крестный, царствие ему небесное, просто жить не мог без футбола. Всегда говорил, что я стану футболистом. Отец не верил в это и твердо заявлял, что я буду заниматься боевыми искусствами. В итоге они с ним поспорили. Как видите, пари выиграл крестный. Так жаль, что он не дожил до сегодняшних дней и не знает, что оказался прав. Он первый разглядел во мне футболиста и всегда в меня верил.

— Каратэ вас вообще никак не зацепило?
— Нравилось только первое время. А потом стало очень тяжело: на занятиях отец не относился ко мне как к сыну, не жалел меня, постоянно требовал по полной программе. Очень часто доходило до слез. Всякие там растяжки — очень болезненная вещь, а пощады мне не было. Футбол же нравился очень, я вообще не пропускал занятия. С детства осознавал, что могу вырасти в хорошего игрока. У меня было много кумиров, но тогда я даже не представлял, что так крепко свяжу свою судьбу с футболом.

— В «Трудовые резервы», как вы говорите, пришли в семь лет, а когда закончились экзекуционные уроки каратэ?
— Сразу, как я переключился на футбол, перестал ходить в секцию к отцу. Просто невозможно было совмещать все сразу. Еще ведь и школа была и домашние задания.

— Родители делали вам поблажки в учебе из-за занятий футболом?
— Нет, а учителя, наоборот, меня понимали и иногда с уроков отпускали на полчаса пораньше. На какие-то предметы я мог вообще не приходить. Мне позволялось. Но это было до того, как перешел в спортивную школу. Большое, кстати, спасибо моим понимающим педагогам.

— Семья знала о прогулах и поблажках, которые вам делались в школе?
— Ну, я же не был двоечником, и даже увлекшись футболом, понимал, что учиться необходимо. Поэтому по возможности, не отлынивал от занятий.

— Редкая для футболиста ответственность.
— Не стану себя нахваливать, тем более что через два года таких уроков, учебники и тетрадки я постепенно начал забрасывать.

— Тогда, наверняка, пересечение интересов спорта и образования порождало конфликтные ситуации.
— Не сказал бы. Мой первый тренер в «Трудовых резервах» — Сергей Анатольевич Белкин, не уставал повторять родителям, что если школа мешает футболу — надо бросать школу. Теперь понимаю, что, скорее всего, это была шутка.

— Отец, видимо, следил за каждым вашим шагом?
— Зачем? Хулиганом я не был и школу никогда не прогуливал без уважительной причины. Когда пришел в «Спартак» (в шестом классе тогда учился), вообще не было времени, чтобы где-то ходить по своим делам. Без пятнадцати девять начинался первый урок, и я рано утром с Щелковской добирался до Сокольников. До четырех часов занимался в школе, а после нас забирал на тренировку автобус, и домой я попадал поздно вечером. Сил уже ни на что не оставалось.

В уходе из «Спартака» виню только себя

— Как состоялся переход из «Трудовых резервов» в «Спартак»?
— Валентин Гаврилович Ивакин обратил на меня внимание на соревнованиях между школами, в матче против его «Спартака». Я тогда гол забил и заработал пенальти. После игры какие-то люди подошли к отцу, хотя он мне так и не рассказал, как было дело, но в конце сезона мы написали заявление об уходе в «Спартак». Естественно, этим был крайне недоволен наш тренер и не хотел отпускать. Долго не мог найти с отцом общий язык.

— Говорят, вы в детстве не только каратэ и футбол освоили, но и выучились играть на музыкальном инструменте…
— Сестра пела в школьной группе, и когда родители не могли меня забрать после уроков, это делала она. Я ходил на ее репетиции, и преподаватель просил подыгрывать на треугольнике, чтобы чем-то меня занять. Вокалом не могу похвастаться. Даже под караоке пою плохо.

— Наткнулись тут недавно на любопытную информацию: якобы, ваш отец сам играл в футбол, и какое-то время занимался в дубле «Локомотива». Это правда?
— Да играл, но не в дубле, а в школе «Локомотива». Небольшой период времени. И в хоккей гонял. В те времена люди ведь занимались сразу несколькими видами спорта. Вот мы и ездили с ним то на футбол, то на хоккей.

— За какую команду болели?
— Мне «Спартак» всегда нравился, как и многим, когда там играли Цымбаларь, Тихонов, Титов, Ромащенко. Была действительно хорошая команда.

— Раз выясняется, что ваш отец был причастен к «Локомотиву», не могу не спросить: не повлиял ли он на ваш выбор нового места работы?
— Нет. Ни на одно из моих карьерных решений он не влиял. Всегда говорил, что я взрослый и играть мне, поэтому сам и должен сделать выбор.

— Свой первый год выступления за дубль «Спартака» вы провели очень ярко.
— Когда Цымбаларь и Ромащенко тренировали дубль — они увидели меня и забрали к себе. Тот сезон получился действительно неплохим. И вообще в «Спартаке» у меня было много хорошего. Все-таки всю школу прошел, в дубль взяли… думал, что все идет хорошо, так, как надо, но потом столкнулся с проблемами.

— Кстати, если помните, когда вас увидел на занятии молодежной команды Егор Титов, то отметил вашу игру, сказав, что по манере, вы похожи на него. Льстили слова такого авторитетного человека?
— Это, с одной стороны, приятно, но я не люблю слышать о себе такие вещи. А друзья и родители, конечно, собирают материалы, где упоминается футболист Дмитрий Тарасов (смеется). Они нашли в Интернете то высказывание Титова, распечатали его и мне показали.

— Почему бы не потешить самолюбие?
— Не знаю, просто не люблю читать о себе что-то хорошее, какие-то похвалы и дифирамбы. Может быть, это расслабляет меня, заставляет снижать требования к себе.

— А на негативные высказывания в ваш адрес как реагируете?
— Критику читать люблю.

— Вы, стало быть, самокритичный человек?
— Есть немножко.

— Почему после успешного года в дубле «Спартака» вы стали выглядеть не так убедительно?
— Возможно, надо было просто переждать период, когда игра придет, и обрести уверенность. Но в «Спартаке» ждать не хотели и дали понять, что я не нужен команде. А тут у меня еще и контракт закончился. Хотя поначалу действительно дела шли неплохо. Меня частенько привлекали к работе с основным составом. Но кто-то решил, что я не нужен. Видимо кому-то я не понравился. Сам не знаю всех подробностей, закулисных дел. Просто на мою позицию приобрели другого игрока.

— Обычно карьерный рост означает правильность принятых ранее решений. Может быть, к лучшему, что вы покинули «Спартак», ведь могли бы осесть в запасе, как многие ваши партнеры по дублю. Уйдя, вы стали стабильно играть в «Томске», «Москве», прогрессировали. Сейчас оказались в «Локомотиве…
— Я действительно не жалею, о своих шагах.

— А о громком имени «Спартака», которое могли бы защищать?
— Я могу перечислить множество фамилий людей, которые до сих пор ждут шанса раскрыться в «Спартаке» и неизвестно, когда он представится.

— Из «Спартака» вы ушли с обидой. Умеете прощать людей, доставивших вам много неприятностей, или стараетесь больше не сталкиваться с ними в жизни?
— Я всем прощаю нанесенные мне обиды. Я не злопамятный человек. Возможно, меня не настолько сильно обижали в жизни, чтобы я не мог подать кому-то руки.

— И даже имена бывших руководителей «Спартака» не вызывают негатива?
— Я уже проехал эту тему. Прошло три года и потом, когда я уходил из команды, то ни на кого не обижался, потому что считал, что если у меня не получилось заиграть, то виноват в этом только я один. Могу лишь сказать спасибо тем людям, которые дали мне все то, что я сейчас имею.

— Получается учитывать приобретенный опыт?
— Иногда получается, но я сейчас больше говорю о футболе, а не о жизни. Все-таки чаще приходится анализировать свои действия в игре, чем поступки вне поля.

— Много шишек пришлось в жизни набить?
— У меня не было каких-то сложных ситуаций. Жизнь у меня идет так, как идет, хотя родители раньше часто повторяли, чтобы я учился на собственных ошибках. Я порой их не слушал, попадал в какие-то переделки и понимал потом, что они были правы. Но я все равно буду делать так, как считаю нужным, даже если пойму потом, что не надо было так поступать.

Не понял до конца поступок руководства «Москвы»

— В сентябре в прессе писали, что «Спартак» звал вас к себе, причем речь шла о предварительном выкупе контракта у «Москвы». Вы рассматривали этот вариант всерьез?
— Да, это был один из первых вариантов. Люди из «Спартака» вышли на моего агента Олега Артемова. Я думал об этом, но что-то не срослось, хотя оказаться в команде мог.

— В конце прошлого сезона, когда посыпались приглашения от разных клубов, вы обмолвились, что разговоры о будущем плохо сказываются на вашей игре. Но ведь залог спокойствия это как раз определенность.
— Дело в том, что когда я рассказал нашему тренеру Божовичу, что имею ряд предложений от клубов, он попросил спокойно доиграть сезон, и уже потом определяться, а взамен пообещал, что примет любое мое решение. Но у меня не получилось до конца отвлечься от этих мыслей, хотя я старался. Слухов в прессе и разговоров было много, люди постоянно звонили, уточняли информацию, и это отвлекало от футбола.

— А если бы в сентябре позвал «Локомотив», а не «Спартак», могли бы вы ответить согласием уже тогда?
— Не знаю. Я встретился с тренером «Локомотива» и услышал то, что хотел услышать, поэтому и дал добро на переход. Когда в команду зовет именно наставник — это совсем другое дело.

— Но может, было бы психологически легче, если бы определились быстро?
— Было бы легче, это да, но в таких делах торопиться нельзя. Решил дождаться отпуска и спокойно заняться делами.

— Когда состоялся ваш переход в «Локомотив», «Москва» запросила компенсацию. Не напрягло?
— Нет, потому что я неоднократно видел свой контракт и знаю, что у руководства «Москвы» ничего не получилось бы. Если честно, я не понял этого момента и не стал вдаваться в подробности, ни через агента, ни сам ничего не выяснял. Получилась смешная ситуация. Не знаю, на что они рассчитывали.

— По некоторым данным, «Москва» все же получила энную сумму за ваш трансфер. Не от «Локомотива», а от причастных к сделке лиц.
— Ничего об это не слышал. Мне кажется, такого не может быть, поскольку нет оснований для взимания денег за мой переход.

— Не думали о том, почему «горожане» так поступили?
— Нет, агент просто рассказал мне о создавшейся ситуации и предупредил, что возможно КДК будет разбирать этот вопрос.

Звонок Бородюка принял за розыгрыш

— Поговорим о сборной. Вы во многих интервью рассказывали о том, что спали после занятия, когда вам позвонил Бородюк и сообщил о вызове. И вы его не узнали…
— Дело было так: после тренировки я лег спать. Меня разбудила жена, которой позвонил Артемов. Я посмотрел на свой телефон, звук на котором отключил перед отдыхом, там было девять пропущенных вызовов. Перезвонил. Мне ответил то ли Корнеев, то ли Бородюк — по голосу не разобрал. И вообще, я находился как во сне. Мне велели собирать вещи и приезжать на тренировку.

— А зачем Артемову тут же стали звонить?
— Мне просто было непонятно. Что за ерунда: всех игроков уже вызвали, все тренируются и тут мне звонят… Короче говоря, я подумал, что это розыгрыш.

— Случались ли в вашей жизни похожие ситуации, когда вы так же пребывали в растерянности?
— Наверное, когда жена сообщила, что у нас будет ребенок. Но это длилось буквально десять минут, потом я уже осознал и принял это. Сейчас Ангелине семь месяцев, и мне кажется, что она уже такая большая.

— Возвращаясь к теме сборной. Помнится, когда вы подъехали на тренировку, то скромно встали в тоннеле, никак не желая выходить из укрытия.
— А куда выходить? Мне сказали, что я могу не заниматься, поскольку тренировался с «Москвой» утром, поэтому я просто стоял и смотрел, как ребята бегают. Потом подошел пресс-атташе Илья Казаков и стал рассказывать мне о команде, вводить в курс дела.

— Вы тогда так замаскировались, что среди журналистов поднялся большой переполох по поводу тайного зрителя.
— (Смеется). А что мне надо было сделать? Я высокий, мне хорошо было видно оттуда.

— А зачем же приехали, если не занимались? Могли ведь сразу в гостиницу отправиться.
— Хотел поскорее со всеми познакомиться. Быстренько собрался — за десять минут, захватил бутсы, щитки, тапочки и бегом на стадион. Меня в раздевалке представили ребятам, Гусу. Хотя мне говорили, что могу приехать прямо в гостиницу.

— Наверное, установили личный рекорд по времени сбора на тренировку?
— Мне же не надо краситься и делать прическу, поэтому я всегда быстро собираюсь.

— И, тем не менее, наверняка укладка вашей стильной прически отнимает кучу времени…
— Ну, нет (скромно опускает глаза). Никакого личного стилиста у меня нет. Вон, Минченков меня стрижет (смеется). Жена, правда, один раз на педикюр отправила…

— Приятная процедура?
— Я бы так не сказал. Когда мастер увидела мои ноги, она была просто в ужасе. «Чем вы занимаетесь?» — спросила. Сплошные мозоли, ногтей нет… Действительно ужас. Обработала, конечно, как могла, но, если честно, мне было комфортнее с мозолями.

— Тогда, видимо, стали новые сразу наращивать?
— Забросил я этот педикюр.

— Вы, вообще, хозяйственный человек?
— Могу в квартире убрать, если очень нужно, или посуду помыть. Готовить не умею.

— С детства родители учили каким-то элементарным бытовым мелочам, например, как лампочку поменять или розетку установить?
— Такого не было. Они оберегали меня от всего. Гвоздь забить могу или лампочку заменить, а вот розетку — нет.

Если спорю, то на деньги

— Наверное, уже устали от вопросов о шутке Хиддинка про сигару?
— Меня сразу предупредили, что он запросто может сыграть со мной какую-нибудь шутку. Сначала Гус прошел мимо, затем развернулся и через переводчика спросил: «Дмитрий, ты с сигарой?». Я даже не знал, что он курит сигары. А если бы и знал, что я должен возить их с собой для него?

— Не узнавали потом, какую марку он предпочитает?
— Мой агент рассказывал, что привозил ему какие-то, но я не разбираюсь в этих марках, поэтому не уточнил.

— Лучше про кальян его спросите, — встревает в разговор Александр Минченков, сидящий рядом.

— Сами курить пробовали?
— Да, еще в школе это было, классе в третьем. Друзья меня подбили, и мы ушли с ними за дом, где и я попробовал выкурить сигарету. Сразу понял — это не мое, и больше не хотелось. Вот кальян могу покурить, нравятся разные вариации миксов.

— Вообще, курение совместимо с футболом?
— Нет, конечно, но я знаю футболистов, которые курят и нормально играют, которые пьют, и им это не мешает.

— После матча со сборной Азербайджана в Баку, вы сказали, что бросилось в глаза отношение футболистов к Хиддинку. Мол, ребята играют за тренера.
— Может быть, это потому что он создал хороший микроклимат. У сборников при нем было много свободного времени, не было никаких собраний. Европейский подход. Все ведь профессионалы и сами знают, во сколько надо лечь спать, чтобы лучше восстановиться, как провести время: посмотреть фильм, допустим, или посидеть в ресторане. Когда я был в команде, не заметил, чтобы футболисты пренебрегали тренерским доверием.

— Сами часто нарушаете режим, засиживаясь допоздна за каким-нибудь занятием?
— Тут нечего скрывать, у всех такое бывает, но перед тренировками стараюсь все-таки лечь пораньше. Вот в выходные другое дело. Я после матчей вообще плохо сплю, поэтому мне легче куда-то выйти погулять, в ресторане посидеть допоздна.

— Допоздна — это до скольких?
— Бывает, и до утра засиживаюсь. Почему нет, если у меня выходные? Ничего страшного в этом не вижу. Потом днем могу отоспаться. Хотя с появлением ребенка времени на сон остается меньше.

— После поездки на игру со сборной Азербайджана, вы говорили, что мечтаете о вызове на стыковые игры со Словенией. Наверное, теперь рады, что вас там не было?
— С чего вы взяли?! Дома переживал у телевизора и страшно расстроился, так же, как все, наверное. Даже больше, потому что у меня, считаю, был хороший шанс поехать на чемпионат мира, если бы мы туда попали. Конечно, многое зависело бы от того, как пошли бы у меня дела в новом сезоне, в новой команде. Но, во всяком случае, все было бы в моих руках.

— Удивил негатив, который вылился на сборную после поражения?
— Абсолютно не удивил. У нас почему-то всегда так: когда выигрываешь — все целуют и поздравляют, когда проигрываешь — начинается поиск причин и крайних. Кто где гулял, кто не спал.

— А разве не надо искать причины?
— Надо, но искать должны тренер с игроками. И потом, что их искать? Футболисты ведь не маленькие дети, все осознают свои ошибки.

— Игроки-то понимают — общественность хочет понять.
— Иногда такое в прессе пишут, что я вообще не могу представить, откуда что берется.

— Вы сами какой болельщик? Страстный или спокойный?
— Во всяком случае, кидать что-то в телевизор не приходилось. Вот поспорить могу. На деньги? Запросто! Не очень давно «Барселона» играла с кем-то в Лиге чемпионов, и мы в компании поспорили на счет. Поставили на кон по тысяче рублей. И даже не важно, кто потом выиграл деньги, главное азарт. Игра уже по-другому смотрится.

Елена Григорьевская , автор «Спорта»
Юлия Григорьевская , автор «Спорта»

Продолжение