Он не работал в сборной и не выводил свои команды в чемпионы. Зато о 80‑летнем Игоре Волчке говорят, что тренеров для нашего футбола он воспитал не меньше, чем ВШТ! Преувеличение? Едва ли. Судите сами — через «Локомотив» Волчка прошли в свое время Семин и Газзаев, Петраков и Аверьянов, Эштреков и Нодия, Шевчук и Виталий Шевченко. А в «Кайрате» — Бердыев и Гладилин. Рассказывать о них Игорь Семенович готов часами…

***
— Я на стадионе Юных пионеров вырос, — вспоминает он. 

А со мной рядом подрастали Игорь Нетто и Виталий Артемьев. Великие хоккеисты Юрий Пантюхов, Юрий Баулин, Генрих Сидоренков. А всё потому, что воспитывал всех нас великий Владимир Блинков. До этого он работал на заводе «Серп и молот» — там у него играли Борис Аркадьев и Григорий Федотов.

— Это не Блинков ли как-то странно умер?

— Он пахал с утра до ночи. В тот день на соседнем заводе выдали зарплату. Работяги в столовой разлили и поддали. До дома доходили не все — и милиция подбирала пьяных. А у Блинкова как раз приключился эпилептический припадок, тоже упал. И его забрали с пьяными вместе. А знаете, как их приводили в чувство?

— Как?

— С утра всех поливали из шланга ледяной водой. Человек потерял дар речи, а дома за Блинковым не очень ухаживали. Мы с Артемьевым с ним были до последнего дня. Великий человек. На некоторые мои вопросы не отвечал. Годы спустя подходил: «Помнишь, Игорек, ты меня расспрашивал, почему я рыженького паренька в сборную Москвы не взял? Играл неплохо, но он трус. А трус никогда играть не будет».

— С Нетто потом общались?

— Конечно. Он был капитаном в «Спартаке». Достал всех — ты бежишь не туда, ты не так… Решили с него повязку снять. Так после этого пять матчей подряд не могли выиграть!

— И что?

— Отправились уговаривать, чтоб вернулся в капитаны. В советском футболе было два великих универсала — Нетто и Валя Иванов. Но Игорь же еще с серебряной медалью закончил школу!

— А тренера из него не вышло.

— И это было для него страшной трагедией. Где ни пытался — не выходило, даже на Кипре, где в конце 60‑х тренировал «Омонию». Нетто не мог забыть, каким футболистом был сам. Вот пригласил его директор завода в Ярославль. А команда все равно хромает, никак и никак. Когда в очередной раз проиграли, Нетто уняться не мог — и тот, и этот у него «бараны». Так один большой человек слушал-слушал — и сказал после паузы: «Игорь, у этих баранов пастух есть…»

***
— Кажется, вы успели поиграть за ЦДКА?

— С Григорием Ивановичем (Федотовым. — Прим. ред.) шесть игр провел за дубль, когда меня в армию призвали. Но колено страшно выпадало — из-за травмы я и закончил рано. А Федотов, кстати, — прекрасный человек, очень мнительный, легкоранимый… Я его хоронил вместе с Николаем Тимофеевичем Дементьевым. Сын Федотова Володька четырнадцатилетний у нас на руках был. Весь беленький, прямо прозрачный.

— На Новодевичьем похоронили, где из футболистов прежде только Федор Селин был?
— Так Федотов — он величайший был — это уже в то время понимали. На самом высоком уровне вопрос решился.

— Вы ведь и с Анатолием Тарасовым были знакомы?

— Да, я же мальчишкой играл в хоккей. В молодежной команде ЦДКА стоял на воротах! Однажды сломался Гриша Мкртчян — и меня перевели в основной состав к Тарасову. Месяц пробыл дублером Коли Пучкова. Он, между прочим, и в футболе считался прекрасным вратарем. Второй Хомич — по прыгучести, по технике. Но предпочел сосредоточиться на хоккее.
Так вот, в 1975 году Тарасов принял футбольный ЦСКА. Мой «Локомотив» только-только вернулся из Кисловодска, занимались там физподготовкой. Устроили турнир по мини-футболу, 12 тысяч зрителей в зале. И мы, спустившись с гор, всех обыграли — «Спартак», каких-то болгар и поляков. А в финале попали на ЦСКА. Разрешалось играть от бортов, игроков менять пятерками. Я во всем этом разобрался, а Тарасову было тяжеловато. Не мог понять — то ли он в футболе, то ли в хоккее. Обыграли мы ЦСКА 5:1.
После матча иду — первым вижу легендарного министра путей сообщения Бориса Павловича Бещева. Румяный, в восторге, все его поздравляют. Неожиданно слышу голос сзади: «Коллега, можно вас на минуточку?» Оглядываюсь — Анатолий Владимирович.

— Что хотел?

— «Скажите, вы прежде занимались хоккеем?» «Да, — ответил я. — В том числе — и под вашим руководством». Тарасов кивнул: «Вопросов больше не имею, мне все ясно».

— С Тарасовым вы поладили, значит. А с министром все было гладко?

— Бещев меня считал другом. Говорил: «Игорь Семенович, если б мы были знакомы раньше, разве я позволил бы себе уволить Качалина, Аркадьева, Бескова?» Вот у меня удостоверение почетного железнодорожника — с его подписью, лично мне выдал…

— Воспользовались хоть раз?

— Наверняка. Раньше билеты на поезд достать было не так-то просто. Бещев — личность уникальная. 29 лет возглавлял министерство! Футбол обожал. Сам то ли в шутку, то ли всерьез говорил, что если б не был министром, стал бы тренером. Иногда звонил мне перед игрой: «Скажите, какой у нас сегодня состав — цельнометаллический или товарно-пассажирский?» Бывало, и на установках присутствовал — разумеется, с моего согласия. А у него был пуделек, которого с собой нередко возил в машине. Однажды говорит: «Игорь Семенович, можно с ней на установку приду? А то в прошлый раз оставил ее на базе в бильярдной, так она все углы обоссала…» Я с пониманием к просьбе отнесся — у меня тоже собака была.

— Какая?

-  Черный дог. Бещев, помню, спрашивает: «Вы на выставки его водите?» — «Нет». — «И правильно делаете! А то жена с дочкой нашу собаку водили. Но как-то времени у них не было, и меня уговорили пойти. Сначала все нравилось. Такие красивые собаки, ходил, любовался. И вдруг услышал: «О, сука Бещева». Больше на эти выставки я ни ногой!»
С Бещевым еще интересный случай связан. Когда «Локомотив» тренировал Николай Петрович Морозов, у него возник конфликт с игроками, включая капитана команды Виталия Артемьева. Разбираться всех пригласили в кабинет к Бещеву. После долгого разговора он внезапно обращается к администратору «Локомотива» — Якову Цигелю, который много-много лет работал в клубе: «Яков Исакович, чего прячетесь в углу? Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете по этому вопросу?» Цигель выходит на середину комнаты и тоненьким голоском говорит: «Борис Павлович, по этому вопросу у меня есть мнение. Но я с ним не согласен!» Напряжение сразу было снято. К слову, при Бещеве, да и после него «Локомотив» называли полувоенной организацией.

— Почему?

— Потому что брали туда на работу только тех, кто имел отношение к клубу. А сейчас что творится? Сначала из ниоткуда возникла Смородская. Я читал ее интервью — видно, умная женщина. Финансист. Дело свое знает и способна навести порядок в этих вопросах. Но обидно, что за это время столько локомотивовских людей ушло! Тех, кто был действительно предан клубу. Ну и зачем их убрали? Я хоть за Рината Билялетдинова недавно порадовался, когда его утвердили помощником Красножана во вторую сборную.

— Вы пересекались с Билялетдиновым-старшим в «Локомотиве»?

— Да, когда-то Ринат у меня начинал карьеру, но в основной состав не проходил. Как игрок, конечно, он менее одарен, чем его сын Динияр. Но в футболе разбирается, человек в высшей степени порядочный. Это назначение — заслуга Красножана, который сам говорил, что был приятно удивлен год назад количеством талантливой молодежи в дубле «Локомотива». «Никогда не предполагал, что в московской команде могут быть такие ребята!» — его слова. А кто с ними в дубле работал? Билялетдинов! Многие из этих мальчишек сегодня на подходе к основе. Почему же его надо было увольнять? Смородская в конце 2011‑го сказала — мол, с резервом у нас теперь все хорошо, и дубль на первом месте идет, и школа. Но ведь не первого места от них ждут! Главная задача — готовить игроков и передать в основу. При Билялетдинове это было. Он, к примеру, рассказывал мне про Семена Фомина: «Золотой парень. Технически оснащен прекрасно, функционально готов, игровое мышление на самом высоком уровне». Но в «Локомотиве» Фомину почему-то не доверяют, из года в год мыкается по арендам.

— В вашем «Локомотиве» играло много будущих тренеров — среди них и Газзаев с Семиным.

— Про Юру вспоминаю историю. Был матч в Ереване, а в «Арарате» у Семина друг — Назар Петросян. Тот в Москве школу тренеров заканчивал. А тогда армяне на вылет стоят. Приехали мы в город вечером, легли спать — а у меня сон чуткий. Слышу — всю ночь то к одному нашему в номер заходят, то к другому. Наутро отправляю помощников к ребятам разбираться, что это за ночные хождения.

— Что узнали?

— Вся команда молчит. Но как вышли за дверь — раздался голос Семина: «Что вы их слушаете? Пошли они на х..! Они нам за год столько денег не дали, сколько сейчас армяне выкатили…»

— Вы все поняли?

— Конечно. Состав перетасовал весь, но все равно проиграли 1:2. Еще был эпизод — попался Семин на таможне с каким-то мохером. Потом звонил, извинялся.

— Юрий Палыч рассказывал, как он попался на границе. Вез много мохера — а спас его Газзаев, взявший одну сумку.
— Да, они дружили. Хотя в футболе дружба — шутка зыбкая…

— Это точно. Лишний раз убедились, когда Семин после ухода из «Локомотива» в сборную разругался со своим многолетним помощником Эштрековым.

— Я был очень удивлен. Все-таки столько лет дружили — и в «Динамо», и в «Локомотиве», работали вместе. Где между ними кошка пробежала, ума не приложу. Я по характеру знаю Володю Эштрекова и не верю, что он мог Семина не пустить в раздевалку, о чем в свое время писали газеты. Володя иначе воспитан. Переживаю за него. После «Локомотива» долго оставался невостребованным, год назад вернулся в родной Нальчик, но поработать толком ему там не дали.

— А Петракова вы где нашли?

— Его из Брянска пригласили в московское «Динамо», но Севидову не подошел. Я взял Валерку на просмотр и оставил в команде. Он не был ведущим игроком, в состав не сразу попал. Хотя функциональные возможности — основательные. Да и парень славный. С Газзаевым дружил. Тот потом, когда тренером стал, всех подтаскивал. Шевчук с ним работает по сей день, не отрывается. И Петракова пару лет назад Газзаев в «Аланию» позвал главным тренером. Но уже через полгода его почему-то убрали.

— Про Аверьянова вы говорили, что у него были не легкие, а меха.

— Да, здоровья было столько, что легко мог носиться весь матч от штрафной до штрафной. Хотя пришел к нам уже в 28 лет. Саша в техническом плане был безупречен. Забивал маловато, зато игру читал блестяще. Нам именно такого футболиста не хватало. Тогда мы заняли шестое место в высшей лиге — самое высокое за период моей работы в «Локомотиве».

— Слышали мы историю, как Аверьянов у вас «Волгу» выпрашивал. А вы ответили, что его в этой машине из-за руля не будет видно…

— Ну да, он же совсем невысокий. Был у меня друг Аркаша Кольцов из мебельного магазина. Попросил его гарнитур достать ребятам, в том числе Аверьянову. Вскоре Аркаша звонит: «Ну и подослал же ты игрочка. Это предлагаю, то… А он спрашивает: «Нельзя ли мне мебель эпохи Людовика XIV заказать?» Я смеюсь: «Какой Людовик? Аверьянов со своим росточком в этой мебели просто потеряется…» Может, порой я жестко шутил, но важно другое. К игрокам всегда относился по-доброму. Многое прощал. Например, когда в зарубежных поездках мухлевали то со шмотками, то с мохером. Меня это всегда возмущало, а Семин как-то сказал: «Все возят. Чем мы-то хуже?»

— Неужели вы сами ничего не возили?

— На продажу? Никогда!

— Кто из того поколения считался в «Локомотиве» самым талантливым?

— Вратарь Валера Новиков. Данные потрясающие. Он у меня уже в 18 лет играл в основе. У него не руки, а во‑о‑от такие сковородки — забить Новикову было невозможно. Учился, правда, скверно. Сам рассказывал: «У меня в школе 19 двоек». Девятнадцать, представляете?! Но позже закончил в Ленинграде институт физкультуры — поставили ему все зачеты-экзамены. До подполковника дослужился.

— Так почему не стал великим вратарем?

— В армию его забрали. Попал в ЦСКА, там с ним толком не работали. Вот и запустил себя. Как-то приезжаю с «Локомотивом» в Ташкент, а они из гостиницы выписываются. Увидел Новикова и обомлел. Такая ряха! «Валера, ты что?! Посмотри на себя! В кого ты превратился?» Он вздыхает: «Да, набрал лишний вес. Но что делать? За дубль не ставят, а в основе Астаповский играет». Выяснил я, что с ним Валера и жил в номере. Астаповский — опытный человек, специально молодого спаивал. Потом сам в воротах, а Валерка нигде… Со временем Новиков взял себя в руки, с молодежной сборной выиграл чемпионат Европы. Но все равно, считаю, по своему потенциалу достоин был гораздо большего.

— Когда-то вы обмолвились, что выгнали из «Локомотива» Семина за длинный язык. А подробнее?

— Что я буду про Семина или Газзаева плохое говорить — если они меня превзошли по спортивным результатам? Я другое скажу — плюнуть хочется в лицо человеку, который говорит, что мы выиграем чемпионат Европы или чемпионат мира. Рассуждать так может только аферист!

— Сильно сказано.

— Что он вообще знает? Я помню, Витя Онопко полгода трудился в РФС — так его спросили, свыкся ли с работой. Он ответил: «Всё ничего, но часто приходится сослуживцам рассказывать, что такое футбол…» Я Никите Палычу (Симоняну. — Прим. ред.) все это выдал на эмоциях — а он в ответ: «Как говорят в Одессе, я давно уже с базару…» Последний министр спорта СССР Николай Русак очень хорошо ко мне относился. Так перед самой отставкой он подготовил приказ о создании института сборных команд, я его читал. Все это было бы в Новогорске, главный тренер контролировал бы несколько возрастов. Все, что я увидел когда-то в Голландии. Три недели там провел.

— Интересно.

— Я поехал туда подготовленным, взял икорочки с собой, водочки. Долго наблюдал за ПСВ. А жил в Утрехте, по соседству со стареньким господином Пловером. Это основоположник высшей школы тренеров Европы, придумал тотальный футбол. Мы вечером посидели, по рюмочке выпили, бутербродики. Я от него привез море конспектов, передал в институт физкультуры. За свои деньги перевел. Что с этими конспектами? Читал их кто-то? Не думаю…

Поймите, ничего не имею против иностранных тренеров, но по-настоящему русской души им все равно не понять. Есть несколько правил, которые нам принесли Хиддинк с Адвокатом, — а мы слушаем, разинув рот. Хоть известно это было уже давным-давно. Основное правило: до приема мяча нужно иметь ход. Взаимодействовать преимущественно на уровне средних передач. Развитие атаки на одном фланге, заключительная стадия атаки на другом. Голландия так играет сорок лет. Эх, если б идею Русака удалось воплотить в жизнь, сегодня нам бы точно не пришлось искать для сборной тренера за границей.

— Лобановский вам в каких обстоятельствах помнится?

— Мы близко общались. Дружили домами, в баню ходили вместе…

— Правда, что он выпивал сколько угодно — но всегда оставался на ногах?

— Васильич действительно мог много убрать. Наверное, это ему тоже боком вышло — умер рано. Толя Коньков мне рассказывал, что в каком бы состоянии Васильич ни был, когда бы ни лег спать, утром с командой выходил на зарядку. Вставал во главе колонны — и вперед. Так амбре даже до Конькова доносилось, который обычно бежал последним.

— В «Кайрате» вы работали с Бердыевым. В те годы он тоже был набожным?

— Курбан не скрывал этого, но и не бравировал. Сейчас-то, конечно, это явно бросается в глаза.

— Мечта у вас есть, Игорь Семенович?

— Да какие мечты в моем возрасте?! Прожить подольше? Я и так достаточно пожил, в октябре 80 стукнуло. Знаете, если взять общее количество матчей на разных уровнях в чемпионате СССР и России, то, думаю, у меня наберется больше всех игр. Я же тренером до 75 лет работал! Так что обижаться на судьбу мне, ей-богу, не стоит.


Текст: Юрий Голышак, Александр Кружков (Football Magazine)
Фото: fclm.ru