Журналист Игорь Рабинер — автор нашумевшей дилогии “Как убивали “Спартак” — написал еще одну книгу, у которой есть все шансы стать бестселлером. На сей раз — о московском “Локомотиве”. Называется “Локомотив”, который мы потеряли” (издательство “ОЛМА Медиа Групп”). Кому-то в этой книге, как главному редактору известного футбольного журнала Николаю Роганову, больше понравится рассказ о становлении филатовско-семинского “Локо”, кому-то — подробности ухода Юрия Семина в сборную, кому-то — что-нибудь еще… Нам наиболее любопытным показались неизвестные факты о скандальной переигровке матча “Тироль”—“Локомотив” в 2001-м. Помните?

Августовским вечером 2001 года в одном из лучших отелей австрийского Инсбрука шампанское “Дом Периньон” лилось рекой. Несколько часов назад “Локомотив” впервые в своей истории вышел в групповой этап Лиги чемпионов — самый престижный, красочный и прибыльный европейский клубный турнир. После домашней (вернее, “полудомашней” — из-за строительства новой арены в Черкизове матч проходил в подмосковном Раменском на стадионе “Сатурн”) победы над австрийским “Тиролем” со счетом 3:1 поездка в Инсбрук обернулась блестящим ударом Маминова и еще одной победой — 1:0.

Годом ранее “Локомотив” на той же предварительной стадии Лиги чемпионов был больно бит турецким “Бешикташем” — 0:3, 1:3. Вкупе с двумя разгромами 1999 года от английского “Лидса” у многих возникло ощущение, что у железнодорожников по европейской части — глубокий застой. Да и на российском, несмотря на стабильные серебряные медали, — тоже. В аэропорту Лидса капитан команды Чугайнов у стойки регистрации оказался даже способен на такое признание: “Боюсь, для того чтобы стать чемпионом и начать что-то выигрывать в Европе, команда вынуждена будет избавиться от ряда возрастных игроков. В том числе и от меня…” Таких слов о себе от действующих футболистов я не слышал вообще никогда…

Тем не менее три года спустя в Инсбруке Чугайнов, как и прежде, надел капитанскую повязку и вывел “Локо” на поле. Но тенденцию он угадал. К этому времени из лидсовско-стамбульского состава в команде уже не было Булыкина и Соломатина, Харлачева и Пашинина (последний, правда, позже вернется из Японии), на скамейку запасных сели Черевченко и Лаврик, Джанашия и даже игрок сборной России Дроздов. Семину было больно расставаться с прекрасным поколением, но он понимал: чтобы выигрывать что-то серьезное, “Локомотив” нуждается в обновлении. В 2001-м засверкали Игнашевич и Лекхето, Обиора и юный Измайлов.

Команда заиграла в свежий, веселый футбол, который покорил болельщиков. На домашнем матче с “Тиролем” зрители едва ли не впервые на матчах “Локомотива” за всю историю запустили по трибунам живую “волну”. Это было справедливой оценкой яркой и страстной игры железнодорожников, заставившей Станислава Черчесова (будущий главный тренер “Спартака” тогда был действующим вратарем “Тироля” и залечивал травму) после матча признаться: “По сравнению с теми временами, когда я выступал в России, “Локомотив” стал играть в несравнимо более зрелищный и атакующий футбол. Что ж, Юрий Павлович не стоит на месте и прекрасно понимает: одними разрушителями на серьезном уровне не обойтись”.

Так же уверенно команда чувствовала себя и в Инсбруке. Мечта — Лига чемпионов — сбылась.

Приехав после игры в отель, счастливый Филатов распорядился поить дорогущим шампанским всех без исключения, кто в нем ни появится. Хозяева отеля потом скажут, что ничего подобного в его истории не бывало…

Знал бы президент “Локомотива” и десятки других ликовавших в городе Инсбруке людей, что их ждет…
А ждал их официальный протест австрийского клуба против результата матча. За 18 минут до финального свистка голландский судья ван дер Энде предъявил желтую карточку Пименову — и, поскольку она стала у него уже второй, должен был показать красную и удалить с поля. Но забыл, а сам форвард добровольно исправлять судейский ляп не стал.

“Локомотив” к тому времени уже вел в счете, и “Тиролю”, чтобы получить право только лишь на дополнительное время, нужно было забивать трижды. За восемнадцать, повторяю, минут!

Австрийцы не забили ни одного. Но их руководители уже знали, что делать. Если игру не удалось выиграть на поле — значит, надо попытаться осуществить это за его пределами.

Контрольно-дисциплинарный комитет УЕФА, к ужасу “Локомотива” и всей футбольной России, протест удовлетворил. Президент РФС Вячеслав Колосков тут же направил письмо в Апелляционный комитет УЕФА, а его копии — президенту УЕФА Леннарту Юханссону, генеральному секретарю той же организации Герхарду Айгнеру и президенту ФИФА Йозефу Блаттеру.

“Обратимся к разделу 5 “Правил игры” (издание 2001 года), — указано, в частности, в этом письме. — В подразделе “Решения судьи” содержится основополагающая запись, определяющая роль судьи в матче: решения судьи по фактам, имевшим место в игре, являются окончательными. Более того, в Регламенте Лиги чемпионов-2001/02 в разделе “Протесты” содержится запись, не оставляющая места для двояких толкований: “Не принимаются к рассмотрению протесты на решения судьи”.

Письмо длинное, и целиком приводить его в книге смысла не вижу. Главное, что руководящий орган российского футбола оперативно отреагировал на происшедшее (что, кстати, случалось не всегда) и сделал все, чтобы помочь “Локомотиву” перед заседанием Апелляционного комитета УЕФА. При этом, правда, Колосков заявил:
— Справедливость, убежден, на нашей стороне, но, откровенно говоря, вряд ли мы можем рассчитывать на положительное решение. В том, чтобы апелляция “Локомотива” не была удовлетворена, заинтересованы и “Реал”, и “Рома”, и “Андерлехт”. И испанцам, и итальянцам, и бельгийцам куда удобнее лететь не в Москву, а в Инсбрук: и болельщиков приедет больше, и транспортные расходы меньше, и в мороз играть не нужно. Думаю — хотя доказать это, конечно, невозможно, — что все эти клубы будут лоббировать решение в пользу “Тироля”. А вот Франц Беккенбауэр, которого причислили к основным виновникам происшедшего, к истории с переигровкой не имеет никакого отношения. Это я знаю точно.

Последнее Колосков сказал скорее с расчетом на австрийскую и немецкую прессу, которая это интервью явно должна была перепечатать. Хоть экс-президент РФС и обладал (да и по сей день обладает) влиянием в международных футбольных кругах, открыто идти против самого Беккенбауэра было себе дороже. При этом, насколько мне известно, Филатов по сей день убежден: переигровку назначили именно из-за Кайзера Франца, который дружил с президентом “Тироля”.

На заседание Апелляционного комитета Колосков и Филатов полетели вместе. С самого начала слушаний президент “Локомотива” понял, что все уже решено. И когда все закончилось, расплакался…

Он еще не мог оценить, насколько за те дни “Локомотив” стал популярен в России. Несправедливость всегда объединяет наших сограждан, а уж когда она приходит из-за границы — вообще. История вышла далеко за пределы футбольного поля...

— Никогда мы не чувствовали такой людской поддержки! — сказал мне за два дня до переигровки Семин. — За последние дни получили огромное количество писем и телеграмм — даже из таких отдаленных от Москвы мест, как Воркута, Сахалин… Игроков теперь останавливают на рынке или на бензоколонке и умоляют: “Разорвите вы этот “Тироль”!” Если вообще можно говорить о положительных моментах, связанных с подобной переигровкой, то “Локомотив”, вне всяких сомнений, стал популярнее в стране.

Допуская, что судейство по отношению к “Локомотиву” будет далеким от благосклонного, Семин на тренировке распекал эмоционального Джанашия: “Не рассказывай на поле ничего и никому! И руками ничего не показывай!” Нигерийский нападающий Джеймс Обиора был поражен известию о переигровке: “They are crazy!” — “Они сумасшедшие!” И никого уже не удивляло, что “Локомотив” переигровкой наказали, а главный виновник случившегося — судья ван дер Энде — прямо с заседания Апелляционного комитета УЕФА как ни в чем не бывало отправился в Вильнюс обслуживать матч Литва—Италия…

В УЕФА происходили вещи, немыслимые с точки зрения здравого смысла. Судьбу “Локомотива” и “Тироля” оказались вправе решать сначала три члена КДК (при общей его численности в девять человек), а затем — три члена Апелляционного комитета (всего их десять). И даже если они прониклись сочувствием к австрийцам, почему-то им не пришло в голову задаться вопросом: с какой стати переигрывать первые 72 минуты — до несостоявшегося удаления Пименова?

Словом, “Локомотиву” предстояла битва не только с объединенными силами “Тироля”, переполненного австрийского стадиона и бессовестных чиновников из УЕФА. Ему предстояла битва за веру в справедливость.

…Когда-то Евгений Евтушенко написал: “Поэт в России — больше, чем поэт”.

В тот момент, когда миллионы людей у телеэкранов вдохнули воздух с волнующим стартовым свистком португальца Мелу Перейры, а выдохнули — со счастливым финальным, футбол для России был больше, чем футбол.

Уверен: если бы в Лигу чемпионов вышел “Тироль”, на следующий день мы узнали бы не об одном инфаркте, виной которого стала бы телевизионная картинка из Инсбрука. Вместе с истово крестившимся Юрием Семиным (разве мог кого-то не потрясти этот крупный план концовки второго тайма?) за “Локо” молилась вся страна.

Наверное, в идеале футбол должен быть не более чем игрой — красивой, чистой и радостной. Но в тот вечер торжество “Локомотива” над “Тиролем”, а точнее, добра над злом, — не по нашей вине превратилось для России в дело национальной чести. Так же, как в далеком 55-м, когда спустя десять лет после войны в Москву приехали чемпионы мира — немцы. И, хоть это казалось невероятным, были биты.

И, наверное, не случайно вскоре “Тироль” обанкротился, был отправлен в низший дивизион — и, хоть потом вернулся в элиту, прежнего статуса так и не достиг. Бог шельму метит.

Уже невозможно было поверить, что совсем недавно “Локомотив” считался самой малопопулярной командой в столице. География пожеланий — нет, даже мольб — пройти “Тироль”, опубликованных в один только день игры на официальном сайте “Локо”, изумляла. Питер и Сочи, Уфа и Владивосток, Воронеж и Красноярск, Хабаровск и Владикавказ, Муром и Тамбов, Иркутск и Астрахань, Новосибирск и Томск, Саратов и Камчатка, Екатеринбург и Алтай… А еще Одесса и Донецк, Киев и Вильнюс, Рига и Таллин, Алма-Ата и Ереван, Пекин и Лос-Анджелес, Штутгарт и Токио, Миннеаполис и Торонто.

Может быть, этот невероятный перечень и вдохновил Руслана Нигматуллина на феноменальную игру, ради которой ему стоило когда-то заняться футболом? “Спорт-Экспресс” расщедрился на самую высокую оценку в истории газеты — 9,5 по десятибалльной шкале. Тот мяч, что он все-таки пропустил, ни один голкипер в мире не смог бы парировать. Зато сколько вытащил — к тому же при счете 0:1, когда следующий гол обернулся бы катастрофой…

На следующий день на том же самом сайте “Локомотива” болельщик написал потрясающие слова: “Руслан, пожалуйста, не уезжай. Или мы уедем тоже!”

Руслана не проняло. Вратарь, признанный лучшим даже не футболистом, а спортсменом страны 2001 года, так хотел уехать играть за границу, что даже не стал терпеть год до чемпионата мира-2002. Зимой в качестве свободного агента отбыл в итальянскую “Верону”, оказался в запасе — и с этого момента его карьера покатилась под горку. “Локомотиву” хуже не стало: туда вернулся Овчинников. Два титула чемпионов России железнодорожники зарабатывали уже с Боссом.

А вот Нигматуллин, уйдя из “Локо”, очень многое потерял. И на первенстве планеты выглядел неубедительно, и оказавшись в аренде в ЦСКА, подвигов не совершил, и повторное возвращение на Апеннины стало для него неудачным. Потом великодушный Семин все-таки принял его назад в “Локомотив”, но Нигматуллин так и остался безнадежно вторым за спиной Овчинникова. Завершил он свою короткую, но яркую карьеру в “Тереке”, а сейчас, став футбольным агентом, пристраивает игроков в... “Локомотив”. К примеру, сделка по бразильскому вратарю Гильерме — его рук дело. Рассказывают, что он заявил руководству “Локо”: “Гильерме похож на меня”. Аргументация была принята…

Бывший пресс-атташе “Локомотива” Александр Удальцов, координировавший связь клуба с фанатскими группировками, рассказал мне:

— Многие фанаты команды Нигматуллина даже ненавидят. После золотого матча 2002 года, когда он играл за ЦСКА, было его интервью. Руслана спросили: “Чувствовали ли вы поддержку со стороны болельщиков “Локомотива”, за который еще недавно играли?” Он ответил: “Какие болельщики “Локомотива”? Они что, были на стадионе? Я видел только болельщиков ЦСКА”. Наши на это сильно обиделись. И если бы он стал официальным работником клуба, баннеры, боюсь, были бы еще похлеще, чем те, что все видели…

Жаль, очень жаль, когда красивая история заканчивается таким образом.