— Рашид Маматкулович, экс тренеры «Локомотива» покидали свой пост «громкоговорящими», комментируя всю информацию СМИ. А ваша отставка — необычайно тихая…
— Может быть, еще не пришло мое время говорить? (Смеется.) На самом деле, думаю, всем моим предшественникам было что рассказать по одной причине: «Локомотив» не простой клуб. За полтора года я многое увидел и узнал. Но не думаю, что когда-нибудь буду выносить сор из избы. В общем, давайте говорить лучше о моментах, которые касаются моей работы с командой, хорошо? Мне бы не хотелось превращать первое интервью после перерыва в «копание».

— За ту паузу, которую вы взяли, версий «как происходила отставка Рахимова», появилось вагон и маленькая тележка. Так как это было? Вот он, финальный свисток того матча в Краснодаре и…
— Финальный свисток матча не был началом — скорее, это кода. Разговоры шли задолго до матча с «Кубанью». Много людей переживает за «Локо», часть из них выплескивает эмоции в VIP-ложах, у каждого свое мнение, и каждый, уверяю, высказывался. Мне было трудно объяснять, убеждать, просить дать нам еще хоть немного времени. Одно радует — этап становления при обновленном составе мы прошли достаточно быстро: все-таки полтора года — это не так много, чтобы решить такую задачу. А что до моей отставки… Знаете, в какой-то момент, еще в прошлом сезоне, у меня создалось твердое впечатление, что, как бы ни складывалось у нас в дальнейшем, все равно скоро придет это время. Просто было понимание, что вокруг команды много людей, которые имеют достаточную власть, чтобы принимать решения. И было четкое осознание того, что угодить всем невозможно. Да я, честно говоря, и не хотел этого делать. Много других забот было, футбольных.

— Не жалеете о таком своем выборе? Все-таки умение быть мудрым и гибким во взаимоотношениях с руководством…
— Единственное, о чем я жалею, — что не удалось с ребятами дождаться момента, когда наша совместная вера в то, что в итоге все получится, станет реально­стью. Понимал: для этого нужна маленькая удача, две-три победы… Все боялся, что мы начнем сезон с ничьих или поражений. К сожалению, так и вышло. Нервничали все. Хладнокровия не терял, но тоже, не скрою, очень переживал. Сердцем, не рассудком. Может быть, потому что никогда не сомневался, что эта команда способна на многое и к ней вместе с победами придет уверенность в своих силах. На самом деле эти полтора года много хорошего мне дали в плане простых людских эмоций. Я работал с игроками с прекрасными человеческими качествами. Даже сейчас, после отставки, они звонят, мы общаемся, очень переживаю за них, и они это знают. Скажу так: мы с большинством из них взаимно благодарны друг другу. А это, наверное, лучшая награда для тренера. Даже для уволенного (улыбается).

— Вы же с середины прошлого сезона, если руководствоваться слухами, сидели на электрическом стуле.
— Ну мы сейчас опять вернемся к околофутболу… Дыма без огня не бывает. Я понимал: раз есть слухи — значит, под ними есть и почва. Но это неизбежная часть тренерской работы. Что мне было делать: каждый день с утра рваться к газетам, чтобы прочесть, с кем ведутся переговоры? Или искать, кто их ведет? И то и другое не имеет отношения к футболу. А мне больше интересен был он. Сам старался электричество от этого стула, образно выражаясь, отключить хотя бы внешне, чтобы не лихорадило от пересудов команду, в которой и без того все было непросто.

— Это, кстати, одно из качеств, которые многие ставят вам в упрек, — вы были слишком мягким, хотя Билялетдинов, к примеру, с этим мнением не согласился, отрезав, что никто из вас веревки в команде не посмел бы вить...
— Я знаю, откуда у этого мнения растут ноги. И кстати, где критерий мягкости или жесткости? Он четко прописан или всегда определяется конкретной ситуацией? Каждый день приходилось делать конкретный выбор в каждом конкретном случае в пользу кнута или пряника.

Кермен Дзацети , автор «Спорта»
Продолжение интервью с Рашидом Рахимовым читайте во вторник в газете «Спорт день за днем»