И тут приходит никому не извест­ный Наумов. Но Николай Алексеевич сумел сохранить в клубе то, чего очень не хватает сейчас. Человечность! Когда функционер уходил из «Локомотива», футболисты вышли на матч в футболках со словами благодарности за проделанную работу. Говорят, Ольга Смородская, узнав об этом, была в бешенстве! После этого постепенно из «Локомотива» начала уходить команда Наумова. Первым покинул клуб Семин, дальше все остальные.

А Николай Алексеевич вернулся в Петербург. Снова стал заниматься бизнесом, в свободное время путешествует по Европе. От футбола не отошел: посещает предсезонные сборы российских команд, смотрит игроков, которые когда-то выступали в «Локо». Но так как Наумов больше двадцати лет живет в Питере, беседа началась с вопроса о «Зените».

У «Зенита» не всегда европейский подход

— Вы болельщик «Зенита»?
— Не знаю людей, которые живут в Петербурге и не болеют за «Зенит». Конечно, я в числе его болельщиков. Переживаю и за «Зенит», и за «Локомотив».

— Как часто посещаете «Петров­ский»?
— Нечасто. Прихожу, покупаю билеты в кассе на обычную трибуну. Несмотря на то что среди руководства есть знакомые, не пользуюсь их помощью.

— Знакомы с кем-то из руководителей клуба?
— С генеральным директором Максимом Митрофановым, его заместителем Александром Поваренкиным. С президентом «Зенита» Александром Дюковым встречался, здоровались, но сказать, что мы с ним близко знакомы, нельзя.

— Александр Дюков и Максим Митрофанов в отличие от большин­ства своих коллег из других клубов практически не общаются с прессой, вы считаете эту ситуацию нормальной?
— Должность Дюкова не предполагает частого общения с прессой относительно «Зенита». Он не освобожден от основной работы в Газпроме. Должность президента в «Локомотиве» отличается. Для Ольги Смородской это основная работа. В структурах РЖД она не задействована. Президент в «Локо» — скорее генеральный директор. Поэтому ее открытость для прессы понятна. А вот что касается Митрофанова, то ему необходимо общаться со СМИ. Он не прав, если не делает этого! Понятно, что у каждого свой стиль руководства, но, думаю, это общественная должность. Все-таки через прессу болельщики должны узнавать, что происходит в клубе.

— При этом «Зенит» заявляет, что стремится подражать лучшим европейским клубам.
— Это не европейский подход. Я много бываю за границей. Недавно посещал игру «Лацио», скоро поеду посмотреть на «Палермо». Руководители этих клубов более тесно общаются с прессой. Закрытость порождает самые противоречивые слухи. Например, Кержаков поссорился с Виллаш-Боашем, Аршавин не хочет тренироваться. Начинаются различные разговоры. Чтобы пресечь домыслы, руководителям нужно доносить свою позицию через СМИ. Конечно, всю правду никто не скажет. Но что-то раскрывать следует.
Молодым тренерам не хватает души

— Вы находились в турецком Белеке в одно время с большинством российских команд, которые проводили там предсезонные сборы. Для чего посетили расположение «Мордовии», «Рубина»?
— В это время года частенько наведываюсь в Турцию. Любопытно наблюдать, как команды готовятся к сезону. Удалось посмотреть игру «Амкара», «Терека», «Мордовии», «Рубина», других команд. Плюс ко всему много людей из тех, с кем я работал в «Локомотиве», находились в Белеке. Встретились, пообщались.

— Заезжали ли в последние годы на сбор «Локомотива»?
— На сбор «Локомотива» не заезжал, наверное, по этическим соображениям. Зато состоялся разговор с Юрием Семиным. «Мордовия» поселилась в гостинице, которая располагалась через дорогу от моей. Я пришел на тренировку, потом был на игре. После мы с Юрием Павловичем посидели в кафе, нам было о чем поговорить. Мне всегда импонировал стиль работы Семина, несмотря на то что по многим вопросам мы творчески спорили. Тем не менее у него футбольная харизма, которая присуща тренерам старой закалки. С одной стороны, Палыч требователен, с другой — по-отечески относится к игрокам.

— Молодым тренерам этого не хватает?
— К сожалению, не хватает. Многие из них прошли западную школу. Они сильны как специалисты, но тренерской души практически нет. Это мешает в работе. Ведь футболисты — молодые люди. Требовать, конечно, нужно, но необходимо и отеческое внимание. У Палыча это есть, что создает хорошую атмосферу в коллективе.

— Он счастлив в «Мордовии»?
— Не думаю. Палыч — амбициозный тренер. Хочет, чтобы его команда боролась за чемпионство. С «Мордовией» по целому ряду причин этого делать невозможно. Семин с удовольствием поработал бы в элитном клубе.

— Это еще возможно?
— Почему нет? Посмотрите на Висенте дель Боске (главному тренеру сборной Испании 64 года, Семину — 67. — «Спорт День за Днем»)

— Вам не обидно, что тренер, который дважды выигрывал чемпионат страны, работал в сборной России, оказался невостребованным в топ-клубах?
— Такова тренерская судьба. Хороших специалистов много, а клубов мало. К тому же имеет место тенденция приглашения иностранных тренеров. Хотя это не очень правильно. Я, например, работая в «Локо», даже не задумывался над тем, чтобы взять тренера из-за рубежа, потому что наши специалисты лучше знакомы с менталитетом. Любой клуб, который хочет добиться успеха, в первую очередь должен ориентироваться на граждан своей страны — как футболистов, так и тренеров. У нас много молодых и сильных специалистов. Например, Сергей Овчинников. Считаю, он готов работать в любой команде. Это готовый специалист! Но он невостребован.

— Сейчас тренирует вратарей сборной России.
— Он никогда не хотел работать тренером вратарей. Когда я пришел в «Локомотив», Овчинников работал с голкиперами в академии. Это для него низкий уровень. И тогда я предложил создать вратарскую академию «Локомотива», обсудил эту идею с Сергеем и собирался дать ему полномочия директора. Он загорелся, но потом Юрий Павлович позвал его в Киев. Сергей пришел ко мне, извинился и сказал, что у Семина он будет вторым тренером. В итоге вратарская академия так и не была создана.
Вертикаль власти

— Возвращение Семина в «Локомотив» — ваша инициатива?
— Полностью моя. Вспомните, тогда была непростая ситуация, мне пришлось расставаться с Рашидом Рахимовым. Я понимал, что за полтора сезона работы результат не меняется, и принял решение отстранить тренера от работы. Тогда и появилась идея пригласить Семина. Он хорошо знал «Локомотив», игроков команды. Наверное, Палыч — единственный человек, который мог быстро поставить игру. Оставалось играть чуть больше одного круга, я был уверен, что он справится.

— Ему было тяжело уйти из киев­ского «Динамо»?
— По-моему, он об этом не задумывался, сразу согласился возглавить «Локо». Даже не спросил, какая зарплата будет в клубе. Единственное, поинтересовался сроком контракта.

— Зарплата была больше, чем у Рахимова?
— Такая же. Но я не просто приглашал Палыча как тренера, тогда родилась идея создания в «Локомотиве» первой в России вертикали спортивной власти.

— Что имеете в виду?
— Хотелось создать в клубе единый тренерский совет, который занимался бы взаимодействием со специалистами из школы «Локомотива», любительской, молодежной, главной команды. Цель — выработать единую философию. Чтобы футболисты разных возрастов играли по одной методике, схеме. Тренерский совет определял бы общую концепцию, ведь, когда в структуре клуба так много команд, нужно единое руководство, нужно, чтобы все дули в одну дудку. Тогда можно создать коллектив, где будет, допустим, 120 футболистов, начиная с 10-го класса…

— Семин должен был стать главным в этой системе?
— Да, хотел ввести новую должность — главный тренер клуба! Он должен посещать занятия всех команд, работать с тренерами. Я сказал Семину: «Пару лет ты потренируешь, а потом займешь новую должность». Он вполне мог подготовить кого-то себе на смену, например Владимира Маминова или Олега Пашинина. Палычу эта идея понравилась, так и должны выстраиваться отношения в клубе.

— Каким образом этот тренерский совет мог бы функционировать?
— Мы даже провели пару заседаний. Задумка в следующем. Перед сезоном планируем сборы всех команд. Главная едет в Испанию, вторая в Турцию и так далее. Теперь составы, кто с какой командой едет. Завершился первый сбор, снова собрались и начали обсуждение. Например, этот работал плохо в главной команде, давай переведем его во вторую. А этот хорошо, его — в первую. И наоборот. Наступает сезон, совет снова собирается и определяет, кто в какой команде должен играть. В этом задача тренерского совета.

— Идею реализовать не удалось?
— Мы только начали, потом я покинул свою должность. Если бы продолжил работу в «Локомотиве», то, уверен, сейчас был бы единый тренерский совет. А «Локомотив»-2 выступал бы в первой лиге. Недавно я говорил руководству «Зенита», что второй команде нужно проходить в первую лигу. Подготовка юных футболистов должна проходить в ФНЛ, на глазах у тренеров главной команды. Хотя раньше у нас были и дублирующие составы.

— Но потом их отменили. Почему?
— Это была идея Евгения Гинера. Мы допустили большую ошибку. Представьте на секунду, что не отказались бы от дублирующих составов.

— И?
— Условно игра «Зенит» — «Локомотив». За дублирующие команды выходят играть Анатолий Тимощук, Андрей Аршавин, Александр Кержаков, Павел Могилевец, Дмитрий Тарасов, Ян Тигорев, Тарас Михалик.

— Было бы здорово!
— А ведь это было, но мы сами отказались от этого! В составе главной команды 25–30 игроков. Большинство постоянно сидит на лавке, вместо того чтобы радовать зрителя. Раньше полстадиона приходило на дублирующие составы. Болельщики накануне главного матча с удовольствием смотрели бы на ближайший резерв. И молодые футболисты в дубле развиваются быстрее. Невозможно вырасти с одногодками. Взять того же Смольникова.

— До прихода в «Зенит» он где только не поиграл.
— Вот именно. Игорь окончил школу «Локомотива». Естественно, никуда не попал. Оказался в «Торпедо». Потом мы его купили за 300 тысяч долларов, но, к сожалению, опять не смог закрепиться. Ушел в одну, другую аренду, а сейчас посмотрите на него! Игрок сборной России! И таких примеров много. Мы теряем таланты, потому что между молодежным и основным составом пропасть, в нее и «проваливаются» наши футболисты. И не только они, но и наши деньги.

— Куда в таком случае деть молодежное первенство?
— Молодежное первенство никто не отменил бы. Разделите команды на зоны и проводите турнир по всей России. А в дубле играли бы несколько ребят из «молодежки» и футболисты главной команды, которые набирают форму после травмы или дисквалифицированы в премьер-лиге. Причем с кем бы из руководителей клубов и тренеров я ни говорил, все согласны, что такой турнир нужен.

— На каком уровне должно приниматься решение о его возрождении?
— Все можно решить на уровне лиги. РФС с этим наверняка согласится.

Давно предлагал переходить на рубли

— Когда вы начинали работать, как к вашей кандидатуре отнеслись другие руководители клубов?

— Дело в том, что футбольное сообщество маленькое и закрытое. Посторонних не пускают. В начале 2008-го на заседании лиги я поставил вопрос: почему футболисты получают контракты в долларах? Они работают в России, единственная наша валюта — это рубль. Если мне владелец клуба дает деньги в рублях, я не могу платить в валюте своим работникам. У меня либо ее не хватит, либо останется, в зависимости от того, какой на данный момент курс.

— Что вам ответили?
— Добавлю, что я предложил не переписывать контракты футболистов. То есть у кого соглашения в валюте, пусть доигрывают, а новые уже заключать в рублях. Не поверите, но меня даже слушать не стали! Сказали: «Если хочешь, в своем клубе делай». Ни один человек меня не поддержал. Сейчас, наверное, жалеют.

— Были еще предложения, с которыми ваши коллеги оказались не согласны?
— Что касается лимита на легионеров, я предлагал считать иностранцем того футболиста, который сам принял решение выступать за другую национальную сборную. Именно такого игрока можно назвать легионером, а не молодого человека, который вернулся в Россию, условно говоря, из Казахстана и имеет российский паспорт. Также отвергли идею с единой заявкой, хотя сейчас ее реализовали. Я это предлагал в 2009 году. Тогда периферийные клубы сказали мне: «Ты богатый, у тебя есть такая возможность, а у нас нет». Этим и закончилось.

— Как вы оказались причастны в футболу?
— Я играл в юношеской команде «Алга» из Фрунзе, которая выступала в первой лиге чемпионата СССР. Это были 1968–1969 годы. Там же поступил в Политехнический институт. Это сейчас можно учиться в любом вузе и не ходить туда, потому что ты, скажем, игрок «Зенита». Раньше только студентов физкультурных университетов освобождали от занятий. Я был на сборе с молодежной командой, наступает сессия. Экзамены провалены. Меня вызывает декан и говорит: «Парень, мы не футболистов готовим, а инженеров».

— И вы ушли?
— Но поигрывал на полупрофессиональном уровне. На четвертом курсе меня отправили на практику в Москву. Работал на заводе имени Лихачева. И там разыгрывали первенство по футболу. По уровню сравнил бы этот турнир с чемпионатом мира! Настоящая коррида! Футболисты «основой» «Торпедо» играли за команды цехов. Матчи проводили на Восточной улице (на стадионе «Торпедо», который сейчас носит имя Эдуарда Стрельцова. — «Спорт День за Днем»). Меня заметили и предложили перейти в «Торпедо».

— Ничего себе!
— Это был 1974 год. Кто-то из функционеров клуба тогда предложил переехать в Москву совсем. Но я отказался, потому что нужно было помогать пожилым родителям. Хотя потренировался с дублем «Торпедо». Познакомился с Сергеем Пригодой (защитник Сергей Пригода играл в «Торпедо» с 1976 по 1988 год, провел 325 матчей, забил три гола. — «Спорт День за Днем»).

— После «Торпедо» вернулись во Фрунзе?
— Да, отработал восемь лет на заводе. Прошел путь от рядового до главного инженера. Так как я из рабоче-крестьянской семьи, а тогда это поощрялось коммунистами, в 1983-м меня отправили на партийную работу. За год до августовского путча меня выбрали секретарем райкома партии Центрального района Бишкека (нынешнее название столицы Киргизии. — «Спорт День за Днем»), а также председателем попечительского совета клуба «Алга».

— То есть с футболом связь не теряли.
— Нет. Когда в 1991 году Союз развалился, я покинул Киргизию, уехал в Екатеринбург и открыл свой бизнес. А через три года перевез семью в Петербург. Но с футболом связи не терял. Мне нравилась именно экономическая составляющая. Много ездил по городам, изучал инфраструктуру клубов. Если речь пойдет о том, как создать экономику, я вам такие вещи расскажу, о которых вы даже близко не знаете.

Тупо делить деньги РЖД много ума не надо

— Начинайте.
— Когда читаешь программу развития футбола под авторством Валерия Газзаева или Анатолия Воробьева, при всем к ним уважении понимаешь, что это взгляд из сегодняшнего дня. Все настолько мелко... Не решит вопросы футбола.

— Почему?
— Вот мы жили при социализме, потом перешли к капитализму. Это совсем другая экономическая формация. А футбол по-прежнему остался в социализме. Он не перешел в другую плоскость. Что такое «Зенит» сейчас? Официально — акционерное общество. На самом деле это не так. Акционерное общество не может существовать без собственных активов. Все сооружения, которыми пользуется клуб, принадлежат Газпрому или городу. То же самое и в «Локомотиве». В бизнесе с таким акционерным обществом я и трех дней не просуществовал бы.

— В одном из интервью вы говорили, как клубы получают деньги от владельцев. Рекламные контракты на огромные суммы, весьма далекие от тех, которые предлагает УЕФА.
— В том-то и дело! Нам, чтобы войти в соответствие с принципами финансового фейр-плей, добиться признания УЕФА и развивать футбол, нужно создать футбольные предприятия. Футбольное акционерное общество. В моей собственности должна быть инфраструктура: стадион, база и все, что находится на ближайшей к объектам территории. Если бы в «Локомотиве» было создано акционерное общество, то собственных средств у клуба было бы 11 миллиардов рублей. Я не пошел бы тогда в РЖД просить деньги на покупку игрока. Под деньги, которые есть у меня, кредит дал бы любой банк.

— Вы рассказывали, что игроков ­нельзя ставить на баланс клуба.
— Да, это запрещает законодатель­ство. А что такое футболист? Средство производства, при помощи которого клуб делает продукт. Однако по закону о бухгалтерии в России человека нельзя ставить на баланс. Когда мне это сказали, я ответил: «Давайте воспринимать футболиста как носителя рекламы». Тогда будет все нормально. Сегодня, если я президент, могу продать всех своих игроков, меня не посадят, потому что они не на балансе клуба. А если я стул продам, то последуют проверки и прочее.

Если бы такого закона не было, то, к примеру, если игрок стоит пять миллионов, каждый год я списывал бы десять процентов амортизации, как положено. И через три года он стоит у меня три с половиной миллиона. И если я продам его за шесть миллионов, то у меня полтора миллиона чистой прибыли. Это работа нормального предприятия со своими средствами производства. РЖД остались бы владельцем, но они не могли бы финансово влиять на мое акционерное общество.

— Как это можно внедрить в россий­ский футбол?
— В 1991 году в России была принята программа создания акционерных обществ. Тогда их создавали при помощи правительства. Например, открыли РЖД и в собственность отдали все рельсы, вокзалы. Компания получила миллиардные активы, начала работать. Допустим, «Томь». Правительство региона должно сесть и создать программу развития акционерного общества ФК «Томь». Бесплатно передать в собственность клуба футбольную инфраструктуру. Сначала сто процентов акций принадлежит правительству, потом потихоньку начинается их продажа. При этом контрольный пакет остается у правительства. А то как получилось в «Тереке». Стадион не принадлежит клубу. Решили провести на нем боксерский поединок. Потом приехали играть, а газон испорчен. Если бы стадион принадлежал клубу, он, естественно, не допустил бы такого.

— Только владельцы клубов могут реализовать эту идею?
— Верно, но должно помогать государство. Есть законодательные моменты, которые мешают развитию футбола. Кстати, в Европе игроков ставят на баланс, и поэтому все знают стоимость команды.

— Как бы все это выглядело в «Локомотиве»?
— Черкизовская площадка, где находится стадион, занимает 27 гектаров земли. Был разработан проект, что на ней будет сделано. Она самостоятельно могла зарабатывать два миллиарда рублей в год. Бюджет «Локо» был на миллиард больше. Когда я пришел в клуб, то он зарабатывал 50 миллионов рублей. А в 2009-м — уже 700.

С архитектурным ведомством Москвы были согласованы проект гостиницы на тридцать этажей, реконструкция ледового дворца, который должен был стать игровым. Шесть теннисных кортов, два футбольных поля для аренды и так далее. Если бы эта площадка начала работать, мы зарабатывали бы огромные деньги. Я говорил руководству, что буду просить по рекламному контракту на содержание команды только миллиард рублей, потому что остальную сумму зарабатывал бы сам. Если когда-нибудь отказались бы от содержания главной команды, то эта площадка все равно приносила бы большие деньги. Вы главные учредители, а я буду прибыльным. Но без согласия руководства все это сделать не мог.

— Против был лично глава РЖД Владимир Якунин?
— В течение нескольких месяцев я разрабатывал эту программу. Тогда со мной все согласились, в том числе и Якунин. В течение пяти лет проект был бы реализован полностью. Когда мы все подготовили и хотели начинать, то нам сказали нет. Якунин лично заявил: «Мне удобнее платить, как я делал это раньше». Может, я был недостаточно убедителен. Сейчас мне сложно судить.

— Но именно Якунин позвал вас в «Локомотив».
— Якунин прекрасно знал, что я фанат футбола, знаком с принципами работы клубов. Также он понимал, что с учетом новых реалий нужны изменения. Когда я пришел, меня сразу поразило, что нет ни одного документа между «Локомотивом» и РЖД, в котором было бы прописано, на каком основании команда играет на стадионе в Черкизово. Ко мне могли в любой день прийти и попросить покинуть арену. Потом мы взяли стадион в доверительное управление.

— Были те, кто поддерживал ваши инициативы до конца?
— Были, и причем я в «Локомотив» никого из «своих» не приводил. Вся моя команда осталась в Питере. Я противник сватовства, кумовства. Мне не нужны были лизоблюды, я нуждался в людях, которые работали бы. У меня тоже есть и зятья, и дочери. Но это неправильно.

— После того как ваша идея была отвергнута, написали заявление?
— Да, в декабре 2009 года по окончании сезона. Я не бедный человек. В Питере зарабатывал не меньше, чем в «Локо». Я ехал в Москву из-за любви к футболу, искренне верил, что удастся сделать клуб, аналогов которому нет в России. При уходе сказал, что тупо сидеть и делить деньги РЖД между футболистами, тренерами, агентами неинтересно и скучно. Много ума для этого не надо. Перед Новым годом встретился с Якуниным, он попросил отработать до лета, пока ищется замена. Мне предложили остаться в структурах РЖД, но я вернулся в Петербург. В июле пришла Ольга Смородская, в августе передал ей дела.

Нельзя относиться к фанатам как к скотам

— Говорили, что бывшему президенту «Локомотива» Валерию Филатову неудобно заходить в клуб. Почему?
— Когда человек уходит из клуба, а тем более когда его просят оттуда уйти… Что бы вы чувствовали на его месте? Я сам не хожу в клуб после того, как перестал в нем работать. Начнутся разные разговоры. Кстати, немало с Валерием Николаевичем общался во время работы. Даже хотел вернуть его, но потом отказался от этой идеи. У Филатова свои дела, свои проекты. Когда у него был юбилей, болельщики предложили вывесить баннер с поздравлением. Я был только за, пусть хоть весь стадион завесят (улыбается). Всегда хорошо относился к тем людям, которые работали в клубе. Все, кто причастен к развитию «Локомотива», должны оставаться в сердцах людей, и вычеркивать их из истории неправильно.

— Ваши слова бы Ольге Смородской в уши…
— Может, она и не согласна со мной, ее дело. На пользу Ольге Юрьевне это не сыграло. Посмотрите, что происходит: в 2009 году средняя посещаемость «Локомотива» была 15 800 зрителей, сейчас упала до семи тысяч. Даже когда «Локомотив» дрался за золото, болельщики не шли на стадион. Ни для одного клуба потеря такой аудитории не страшна так, как для «Локо». «Динамо» потеряло много болельщиков, перейдя на «Химки», но как только ВТБ построит стадион, болельщик вернется. ЦСКА построит — такая же история. У «Локомотива» ситуация другая, это специфичный клуб — пятое колесо в московской телеге. На «Локо» сначала ходили двести человек. И Семин с Филатовым начали работу по привлечению болельщиков. В результате в 2009 году был пик — пятнадцать тысяч, и клуб стал четвертым, на очко отстав от второго места. Сейчас для фанатов «Локомотив» стал чужим. Люди потеряли чувство единения с командой. В 2008 году было двенадцать фанатских движений, семь тысяч человек. С ними не нужно играть в какие-то игры.

— С болельщиками «Локо» у вас сложились теплые отношения?
— Они сначала думали, что я человек Липатова (бывший председатель совета директоров «Локомотива». — «Спорт День за Днем»). Но я с ними работал. Например, болельщики захотели поехать на выезд в Самару. Лично отправился и посмотрел вагоны, выделенные фанатам. Это, извиняюсь, были вагоны для скота. Мне говорят: они все равно переломают все. На что я ответил: «Дайте болельщикам нормальные вагоны, я дам паек, а потом посмотрим, что они сломают, а что нет». А если вы везете их как скотов, какого отношения ждете в ответ?

— При Смородской был продлен кон­тракт с Дмитрием Сычевым. Не было ли это широким жестом со стороны президента в адрес болельщиков? Мол, мы сохраняем символ клуба.
— Если бы Смородская хотела найти контакт с болельщиками, то сделала бы это более дешевым способом, а не предлагала бы огромный контракт Сычеву. Думаю, она искренне верила в то, что Дима свой потенциал не исчерпал. В свое время все мы в это верили. Ведь вы не будете спорить, что с Сычевым произошла история, которую сложно объяснить?

— Нет.
— Сказать, что он плохо работает на тренировках, нельзя. Он никогда и никуда не опаздывал. Никогда не нарушал режим. Думаю, дело в физиологии. Сычева «перекачали». У него стали крепкие ноги. Ведь Дима никогда не был супертехничным игроком, но мог убежать. В его действиях можно было наблюдать ловкость, как только принимал мяч, сразу бил по воротам. Дима Лоськов дает передачу, Сыч забивает.
Предложения Гинера всегда проходят

— Когда Ольга Юрьевна пришла в клуб, то назвала Малую арену в Черкизово «самостроем с отсутствующей документацией». Стадион был построен при вашем контроле. Есть что ответить?
— Это чушь! Все было согласовано с архитектурой Москвы, лично с главным архитектором Александром Кузьминым. Кто-нибудь поверит, что в центре города можно построить стадион незаконно?

— Едва ли.
— У меня стояла задача развивать школу. Футболист не гриб, его нужно долго выращивать. Я не получил ни копейки денег из бюджета на строительство этого стадиона. Руководители РЖД узнали об арене, когда были приглашены на открытие.

— Как возникла идея со строитель­ством?
— Когда я пришел в школу «Локомотива», то там была искусственная площадка 30 на 60, и все. Первая прось­ба тренеров из детской академии была следующая: нельзя ли на столбе повесить более мощный фонарь, потому что рано темнеет? Также было натуральное поле, которое «убили» тренировками. Я принял решение постелить искусственное. Построили небольшие трибуны. Устроили освещение согласно требования УЕФА. Посоветовавшись с людьми, решил расширить вместимость до десяти тысяч.

— Зачем так много?
— А почему нет? Уже тогда знал, что рано или поздно перейдем на «осень — весну». Это было предложение Евгения Гинера, а его предложения всегда проходят. Предположим, что тяжелая зима, основное поле не выдерживает заморозков — где играть? Правильно, на Малой арене. Стадион был возведен согласно всем требованиям УЕФА. Я поехал к Николаю Толстых, от него зависела сертификация арены. А уж он-то какой законник, никогда на шаг не отступит от регламентированных норм. И Толстых дал мне согласие на проведение турнира второй лиги на этой арене. Но сейчас расформировали «Локомотив»-2, проводивший там матчи, «молодежка» не играет на Малой арене. Не знаю, почему она не используется. Кстати, на открытие арены приехала делегация из Лиона во главе со спортивным директором Бернаром Лякомбом. Он сказал: «Все, что вы построили для детей, — это чудо. У нас дети на задворках занимаются. Вы создали прекрасные условия».

С Рахимовым «Локомотив» топтался на месте

— Когда вы стали президентом «Локо», то уже никак не могли повлиять на назначение Рашида Рахимова на пост главного тренера?
— Дело в том, что мы пришли одновременно. Вопрос по нему был уже согласован с советом директоров, но контракт еще не был подписан. Не мог же я вступать в конфликт с руководством на второй день работы. Наверное, если бы я тогда встал в позу, его не подписали бы. Но у меня не было оснований сомневаться в квалификации Рахимова.

— Спустя два года не пожалели о том решении?
— Я понял, что с Рахимовым мы топчемся на месте. Также не были понятны некоторые его решения. Он держал в запасе Александра Самедова и говорил, что ставить его не будет. Саша приходит ко мне и спрашивает: «Николай Алексеевич, я не играю, что мне делать? Продайте меня в “Москву“». Я даю согласие на трансфер, Рахимов прибегает, заявляет: «Зачем ты его продаешь!»

— После увольнения были обиды на вас?
— Да. Начались какие-то трения, в том числе с компенсацией. В РЖД нельзя «отстегнуть» компенсацию сразу. Поэтому Рахимов был отстранен и ходил в клуб на работу. Мы же постепенно выплачивали ему компенсацию. Расстались не очень хорошо, о чем я, честно говоря, жалею. Другое дело, если бы разошлись по-товарищески. Говорят, Рахимов до сих пор обижен. Если это так, то я прошу у него прощения.

— Вы действительно верили, что второй сезон под его руководством может сложиться иначе?
— Да, потому что мы выполнили все требования главного тренера по покупке игроков, тренерскому составу. Он заверил, что все будет хорошо. Но когда начался сезон, после пяти-шести первых туров я понял, что изменений в игре нет. И пришлось принимать решение.

— Когда вы были президентом, «Локо» не делал громких покупок. После прихода Смородской все изменилось.
— Смородская и ее команда убедили РЖД вести другую политику. Сейчас ориентир делается на легионеров. Думаю, школе стало уделяться меньше внимания. Хотя Ольге Юрьевне стоит отдать должное. Они построили новый манеж. Но выпуск­ники все равно уходят в другие клубы, так как команда формируется из сильных иностранцев. Мне ни в одном прекрасном сне не могло присниться, чтобы мне дали тридцать миллионов евро на трансфер двух игроков. Давали, помню, четыре. Когда я покупал Александра Алиева, Игорь Суркис (президент киевского «Динамо». — «Спорт День за Днем») выставил ценник десять миллионов. Я отправился в Киев, сбил цену до восьми. В итоге четыре миллиона я заплатил сразу, остальные четыре разбил на два года. Смородская — банкир, она привыкла оперировать не своими суммами. Я владелец частного предприятия, считаю каждую копейку. Никогда не заплатил бы за тридцатилетних игроков такую сумму.

Когда показал контракт, родители Кокорина рассмеялись

— У «Зенита» два года не было спортивного директора, недавно им стал Хенк ван Стее (исполняет обязанности. — «Спорт День за Днем»). Эта должность обязательна для клуба?
— Это регламентированная должность в клубе. Другое дело, что функции у всех разные. Кто-то занимается только селекцией, кто-то всей структурой клуба.

— Как было в «Локо»?
— В нашем клубе спортивный директор отвечал за работу селекционного отдела и аналитической группы.

— При вас в «Локо» было два спортивных директора: Дмитрий Баранник и Виктор Тищенко. Приглашение чемпиона СССР 1984 года в составе «Зенита» — ваша инициатива?
— Он пришел еще до меня. Но Дмитрий не находился в клубе, а работал где-то в отдельном офисе. Его пригласил еще господин Липатов. Баранник курировал работу тренерского штаба в главной команде. Я с ним встретился, пообщался.

— Его работа, видимо, не удовлетворила?
— Претензий к нему как к работнику не было. Скорее появились вопросы к его человеческим качествам. У него западная, «холодная» ментальность. Он плохо влился в коллектив. В какой-то момент это стало влиять на работу. У него сложились непростые отношения с главным тренером команды, тренером «молодежки». Я вызвал его и сказал, что продолжать сотрудничество мы не можем.

— После него пришел Тищенко. В недавнем интервью он сказал: «Наумов с подачи Баранника не захотел давать Кокорину зарплату 1500 евро».
— В «Локомотиве» еще при Филатове создана система контрактов молодых футболистов. Она довольна разумная. Я не стал ее менять. Когда игроки заканчивают школу «Локомотива», некоторые из них привлекаются в молодежный состав. Они еще не входят в него, но им предлагается кон­тракт. Первые три месяца проводят сбор с командой, получают по контракту 15 тысяч рублей. В случае если кто-то хорошо себя зарекомендовал и попал в состав «молодежки», зарплата вырастает до 50 тысяч рублей. Если становишься твердым игроком команды, получаешь 150 тысяч рублей. Кокорину мы предложили эти условия, но, как я понял из слов Дмитрия Иванова (экс генеральный директор «Динамо». — «Спорт День за Днем»), вопрос по Кокорину был решен еще до того, как я пришел в клуб. У него уже было предварительное соглашение с бело-голубыми. Когда я показал контракт, который мог предложить «Локо», родителям Кокорина, они посмеялись. Что такое 15 тысяч рублей, когда в «Динамо» ему сразу дают 15 тысяч долларов! Для меня сломать эту систему ради Кокорина или кого-то другого значит разрушить все! Те же Алан Гатагов, Дмитрий Полоз, Руслан Камболов, с которыми Александр вместе заканчивал школу, выразили бы недовольство. Кокорин ведь тогда даже ни минуты в «молодежке» не провел.

— Не было видно, что это игрок с большим потенциалом?
— Трудно понять, раскроется игрок или нет, когда ему семнадцать. Поверьте, тот же Полоз не менее талантлив, чем Саша. Сейчас он привлекается в сборную. Дело не в Бараннике. Понятно, что если бы тогда мы распознали в игроке большой талант, то сделали бы исключение. Помните Нико Пилиева?

— Да.
— Два талантливых игрока. Оба ушли, не согласившись с контрактами. Один пропал, другой стал звездой. Жизнь расставила все по местам. Кокорин выбрал правильный путь, уйдя в «Динамо», а Пилиев ошибся. Кстати, за Нико мы долго бились, но не удалось его сохранить.

— В селекционной работе «Локомотива» масса провалов. Тот же Сапатер непонятно что делает в клубе.
— Сапатер не самый большой провал. Вспомните Руслана Нахушева, Андрея Иванова, Александра Маренича, Мануэля да Кошту, Виктора Обинну. Перечислять можно долго. Селекция — тонкий вопрос. И селекционер выше тренера. Я не говорю, что во время моего президентства не было ошибок. Но спортивный директор должен иметь серьезное футбольное прошлое. Может, тот же Кирилл Котов и чрезвычайно умный парень, но если ты не работал в футболе, делать в клубе нечего. Впрочем, есть у «Локо» и удачные сделки: те же приобретения Даме Ндойе, Ведрана Чорлуки.

— Эти футболисты еще до перехода в «Локомотив» заработали себе имя: первый — лучший бомбардир чемпионата Дании, второй — основной защитник сборной Хорватии.
— Соглашусь. У нас не было возможностей покупать таких игроков. Когда приобретали Майкона, то не знали, заиграет он в чемпионате России или нет. Это была инициатива Тищенко. Он силком притащил меня в Бразилию. Заплатили за 19-летнего парня около четырех миллионов долларов. Считаю, это большая удача. Как и Гилерме, Марко Баша, Роман Шишкин, Дмитрий Тарасов, Ян Дюрица.

— А неудачи?
— Был сенегалец Фалл, который не заиграл. Он похож на Н’Дойе. Я специально ездил в Данию просматривать его. Но что-то пошло не так.

— Подписание контракта с Дмитрием Лоськовым — ваше последнее значимое решение в качестве прези­дента?
— Что касается Дмитрия, то я подписывал контракт не по просьбе Семина. Он не говорил со мной на эту тему, хотя я ждал этого. Палыч лишь сказал, что, если я приму это решение, он возражать не будет. Я видел, что для Лоськова «Локомотив» — это все. Дима если не на поле, то в раздевалке поможет главному тренеру. Это было мое решение, которое я отстаивал перед всеми.

— Когда вы уходили, игроки вышли на матч в футболках, на которых было написано: «Николай Алексеевич, спасибо за все!» Как отнеслись к такому жесту?
— У меня отношение к игрокам было человечным. В силу своего возраста мог вести себя с ними по-отечески. Молодому футболисту мог дать подзатыльник в кабинете. Мог очень сильно разозлиться на команду, устроить разнос. Но никогда не нарушал своего слова. Футболисты это очень ценят. Вспоминаю случай. Дмитрий Торбинский какую-то из частей сезона проводил настолько ярко и полезно для команды, что я пригласил его к себе в кабинет, объявил о повышении зарплаты. Он был поражен: «Николай Алексеевич, я же не просил!» Но он сильно прибавил в мастерстве, стал заводилой в коллективе. Благодарен футболистам за этот шаг, болельщикам, которые вывесили баннеры, когда я ушел. То, что мы расстались по-человечески, для меня самая главная награда. Важнее ничего нет.

— Состоялась какая-то прощальная встреча?
— Когда я уходил, собрались на базе. Приехал Вадим Морозов, председатель совета директоров «Локомотива». Я собрал команду, перед кем-то извинился. Тогда на меня был обижен Одемвинги, например.

— За что?
— На одном из собраний я резко высказался насчет него, но команда меня полностью поддержала. Когда его в чем-то упрекали, он огрызался и кричал, что он профессионал. Я сказал ему: «Ты не профессионал, ты даже не любитель, потому что любитель любит футбол, а ты любишь себя в футболе». Ему оставалось только дать зеркальце и выпускать на поле. Он был абсолютно безответствен. Когда я прощался с командой, попросил у него прощения. Но все равно считаю, что был прав.

— Говорят, у вас были очень непростые отношения с высшим руководством. Можете приоткрыть завесу?
— Да, отношения были действительно не такими теплыми, как с болельщиками. Я переругался со всеми заместителями Якунина. Многие из них на меня до сих пор в обиде. Не люблю, когда люди, которые не разбираются в футболе, говорят, как нужно работать. На одном из заседаний произошел такой случай. Один из членов совета директоров встал и обратился к собравшимся: «Вы знаете, наш президент даже не знает, какие лиги у нас в футболе. Так вот запомните, господин Наумов, у нас в футболе есть вторая лига, первая лига, высшая лига и премьер-лига. Газеты надо читать!» Я отвечаю: «Ой, извините, я что-то не знал совсем».

— Да уж…
— Когда построил Малую спортивную арену, Морозов вменил мне это в вину. Сказал совету директоров: «Наумов, вместо того чтобы первые места в чемпионате занимать, стадион строит». Говорили, что я ни с кем даже не посоветовался. А после этого выступает еще один заместитель Якунина и заявляет: «Что мы все время тут решаем, покупаем футболистов, тратим сумасшедшие деньги? Давайте лучше за большие деньги купим тренера и поставим задачу сделать команду чемпионом России!» На что я ответил, что даже знаю, кто этот тренер — старик Хоттабыч. С кем мне было там после этого советоваться? Тот же Морозов спрашивал, зачем я подписываю контракты на три года. Он предлагал заключать их на три месяца и, если игрок не понравится, — выгонять. Я пытаюсь объяснить: а как с деньгами? Мы же заплатили за его переход, на что он недоумевал: «А что, деньги не возвращаются?» Через год Морозов на таком же заседании просил объявить мне выговор за то, что я не подписывал контракт на три месяца...

Ольга Смородская и рабоче-крестьянский стиль

— Если такая ситуация в «Локо» и сейчас, как терпит все это Ольга Смородская?
— Она очень гибкий человек в этом плане. Про себя так сказать не могу, потому что порой очень эмоционален. Но зато знаю, о чем говорю. Тот же Семин — своеобразный тренер с огромным опытом. С ним нужно разговаривать очень тактично, что не всегда себе может позволить такой далекий от футбола человек, как Смородская. У меня были серьезнейшие споры с Семиным, но при этом мы оставались единомышленниками. Та же ситуация с Динияром Билялетдиновым. Агенты не давали продать его в «Эвертон» за десять миллионов долларов. Колоссальная сумма. Поэтому я держал факт переговоров с англичанами в тайне, начал их еще до прихода Семина. Динияр рвался в Англию. Когда пришел Палыч, я не сказал ему, что Билл, скорее всего, уйдет. И вот после воскресного матча с «Зенитом» Динияр подходит к Семину и говорит, что завтра его на тренировке не будет. Семин был в шоке. По дороге в Москву я с ним спокойно поговорил. Объяснил ему ситуацию, он меня полностью поддержал. Сейчас встречаемся, и все хорошо. Если вспоминать прошлое, то, наверное, мы должны были быть более сплоченными перед внешними факторами. Больше поддерживать друг друга. Спустя какое-то время понимаешь это.

— Значит, Смородской пять лет удается оставаться президентом «Локомотива» за счет своей гибкости?
— Думаю, да. Также за счет хороших отношений с руководством. Лично я не привык работать под навязчивой опекой. А она справляется. При ней выделяется гораздо больше денег на приобретение игроков. Это можно занести Смородской в плюс. Да и руководству это удобно, когда никто не ходит скандалить, а просто работает и сглаживает углы.

— Сглаживание углов это хорошо, но «Локо» так ничего и не выиграл.
— То, что делает Смородская, не обязательно закончится плохо. «Локомотив» может выиграть Кубок России, чемпионство. Но это будет не потому, а вопреки. Все это дело случая. Для меня это неинтересно. Когда начиная с 1997-го «Локо» попер вверх, то потом всегда был на плаву. Держать команду наверху сложнее, чем то, что делает Смородская сейчас. Я хотел работать на перспективу. В российских клубах стабильность есть только у ЦСКА. Даже «Зенит», несмотря на покупки, ее не имеет. Я давал своей программе пять-шесть лет, к 2014 году «Локомотив» получил бы экономическую стабильность, тогда пришли бы и успехи. Думаю, что в конечном итоге команду возглавит тренер, который знаком с локомотивским футболом. Он всегда ассоциировался с рабоче-крестьянским стилем. Здесь нет эстетики, есть напористость. Если такой тренер найдется, то он задержится.

— А если Ольге Смородской не понравится? Ее уберут?
— Она будет работать столько, сколько захочет. Не думаю, что кто-то будет ставить вопрос о том, что Смородскую надо убрать. В РЖД уж точно. Не вижу предпосылок, чтобы она ушла.

Дмитрий Зимин