— О работе с Газзаевым, что можете сказать?
— Только положительное.
— Чувствовали, что он вам доверяет так же, как Семин, например, в «Ломотиве»?
— Когда выходишь в основном составе, практически в каждом матче, естественно, о каком-то недоверии со стороны тренера не думаешь.
— Его требования к вам не шли вразрез с вашим пониманием футбола, с тем, к чему вы привыкли, долгое время играя у другого специалиста — я имею в виду Семина, — исповедующего совершенно иной, нежели Газзаев, стиль?
— От каждого, как мне кажется, нужно требовать именно то, что он умеет делать лучше всего. Какой смысл требовать от меня то, чего я не умею, правильно? Газзаев это, как мне кажется, прекрасно понимал. Конечно, у него с Семиным разные методики. Но в то же время не могу сказать, что в сборной я играл не в свой футбол. Сейчас игра пошла такая, что нужно и атаковать, и защищаться, успевать и здесь и там, особенно полузащитнику. Этим я занимаюсь в «Локомотиве». Примерно то же самое старался делать и в сборной.
— Почему, как вам кажется, у той сборной после отличного старта начался такой глубокий спад?
— В первых матчах, как мне кажется, у нас было много эмоций. За счет них главным образом так хорошо и стартовали. А спад... Опять же матчи с Грузией и Албанией пришлись где-то на начало сезона, и игроки еще не были в должной форме. Разве что футболисты ЦСКА на фоне остальных смотрелись в тот период посвежее, но только за их счет сборная не могла ведь играть...
— Там было много игроков ЦСКА. Как это воспринимали футболисты других клубов?
— Нормально воспринимали. Я, по крайней мере, не знаю ничего такого, что могло бы свидетельствовать об обратном. У каждого тренера есть свое видение футбола. И, кроме того, свои игроки, которым он доверяет, которых он знает лучше, чем других, в конце концов. Он отвечает за результат — и только по этому критерию можно судить, прав тренер, или нет.
— Что изменилось с приходом Ярцева?
— Да, в общем, все. Команда совсем другая стала. Пришли новые игроки. Поменялась тактика. Весь тренерский штаб сменился, а не только Ярцев пришел вместо Газзаева.
— С кем вам работалось комфортнее: с Ярцевым или с Газзаевым?
— Трудно сказать. Комфортнее — в "Локомотиве». Я там уже много лет. Как дома фактически, когда знаешь, где что лежит — здесь спички, там, в холодильнике, обед, тут соль, — в общем, вы понимаете.
— У Ярцева представительство «Локомотива» стало пошире, чем у Газзаева.
— Все равно приходилось как-то перестраиваться. Там другая тактика, другая схема игры, нужно время, чтобы ко всему этому привыкнуть.
— Ну, оно еще будет у вас. Как-никак вместе на чемпионат Европы едете.
— Не хотел бы загадывать на эту тему. Это моя давняя мечта — съездить на чемпионат мира или Европы. Не сглазить бы.
— Вы сомневаетесь, что вас возьмут в Португалию?
— Мало ли что? Буду плохо играть — не возьмут, конечно. Зачем?
— Да с чего вдруг вы станете плохо играть?
— Ну, бывает же такое — спад, травма, еще что-нибудь? Поэтому не хочется загадывать.
— В 97-м, когда вас пригласил из «Ростсельмаша» «Локомотив», были еще какие-нибудь параллельные предложения?
- В тот год – нет, только "Локомотив», Я, в принципе, тогда больше ни с кем не разговаривал. А вот в 96-м, за год до переезда, предложений было много. Но я решил тогда остаться еще на сезон в Ростове.
— Кто интересовался хоть?
— Разговаривал с представителями "Торпедо". Тогда оно еще одно было, автозаводское. ЦСКА звал (по-моему, Тарханов их тренировал тогда), а в "Динамо» приглашали, еще когда с ним Бесков работал, то есть в 95-м.
— Хорошие предложения были. Особенно если учесть, что «Локомотив» тогда не играл в Лиге чемпионов и именовался не иначе как пятое колесо в московской телеге. Почему вы сделали выбор в пользу железнодорожников?
— Их предложение было более настойчивым, чем все остальные. Может быть, именно поэтому склонился в его пользу. Хотя, не скрою, многие отговаривали.
— Сергей Андреев что советовал?
— Андреев хотел, естественно, чтобы я остался. Он был тренером «Ростсельмаша», уговаривал, чтобы я играл у него. В 96-м я еще на один год остался, а в 97-м он уже не смог меня остановить.
— В «Локомотиве» вы себя сразу почувствовали, что называется, в своей тарелке?
— Да, влился в коллектив безболезненно. Были, конечно, определенные моменты, связанные с тем, что тренер другой, игра другая, город, в конце концов... Но быстро адаптировался.
— А когда вы почувствовали, что можете быть лидером в этой команде? Это ведь не сразу пришло?
— Ну, конечно. Первое время травмы мешали. Потом вроде прошло все, удалось заиграть в полную силу.
—Вы ведь четыре года назад лечились в Германии от тяжелой травмы. Говорят, якобы у вас был защемлен спинной нерв, после чего левая нога стала длиннее правой? Это действительно так?
— Да. Мне там же, в Германии — специальные стельки сделали. Для равновесия. То есть уравняли таким образом обе ноги, и мне это в игре никак не мешает.
—У Гарринчи были примерно схожие проблемы, так это, наоборот, даже помогало ему...
— (Смеется) У меня, когда я играю без этих стелек, опять появляются проблемы с позвоночником, начинается искривление, и от этого пах начинает болеть. Такая же ситуация, по-моему, у Сереги Игнашевича. Тоже начинает болеть пах. Поэтому — стельки.
—Вы ведь правша? Как это получается, что в основном вы забиваете голы левой ногой?
— Не знаю, так получается. Видимо, под эту ногу чаще дают передачи. А перестраивать с одной ноги на другую в современном футболе никто времени не даст. Вообще это ведь необязательно, чтобы у правши рабочая нога была правая. Мне одинаково удобно бить с обеих ног. Штрафные на тренировках когда отрабатываю, и слева подхожу, и справа.
— И процент попадания примерно один и тот же?
— Ну, можно сказать так.
— Есть мнение, что «Локомотиву» не хватает одного хорошего форварда. Вы, как человек, который ведет игру команды, ощущаете этот недостаток?
—Вы о нем говорите почему-то в единственном числе. А форвардов хороших в команде должно быть 3-4 человека, чтобы каждый мог заменить каждого, если у одного травма или игра, например, не идет.
— Но это насущная проблема для «Локомотива»? Именно недостаток форвардов?
— Я считаю, что в "Локомотиве» – сбалансированный состав. Конечно, укрепиться парой-тройкой человек никому не помешает, в том числе и нашей команде. Но какого рода должны быть эти игроки, мне трудно сказать. Может быть, в каждую линию по одному человеку. Кроме вратарской. Здесь у нас все вроде как в порядке.
— Вам часто приходится говорить своим партнерам какие-то резкие, неприятные вещи? На поле, я имею в виду.
— Рубануть с плеча?
— Именно.
— Могу, конечно. Но не в очень грубой форме. Внушение лучше любых грубостей действует на поле. Но и на резкости никто не обижается. Все всё понимают.
— И часто приходится рубить?
— Не очень. Там Серега (Овчинников. — Прим, ред.) в основном покрикивает. Ему из своей штрафной видно все, кто чем занимается.
— То есть такая игра в доброго и злого следователя получается?
— Нет, конечно, я тоже могу быть злым, если этого требует ситуация.
— У вас дом в Баковке?
— Рядом с Баковкой. Так выбирал, чтобы поближе к работе было, то есть к базе «Локомотива». Ну и место очень красивое.
— С кем делите крышу?
— С женой, двумя детьми и тещей.
— Дети у вас ведь еще совсем маленькие?
— Да, одному три года недавно исполнилось, другому год будет в январе.
— То есть пока рано загадывать, пойдут они по вашим стопам или нет.
— Конечно, я еще не знаю этого.
— Но хочется?
— Вы знаете, мне, если можно так сказать, все равно. В том смысле, что, я думаю, они сами выберут свой путь и если захотят играть в футбол, я буду рад. Выберут что-нибудь другое — тоже отговаривать не стану. Я вообще думаю, что родители не должны влиять на выбор детей. Они должны просто помогать, если это требуется.
— Футболисты обычно проводят свой отпуск кто где, но только не по месту работы. Что вас задержало в Москве?
— Дети. Неудобно оставлять их с кем-то. Маленькие ещё. Это во-первых. А потом за последние два года я столько наездился, да еще сборы, сборы, сборы... День дома — неделю на сборах. С семьей практически не вижусь.
— На Новый год тоже останетесь здесь?
— Наверное. Пока, во всяком случае, нет других планов.
— У вас с «Локомотивом» контракт до 2005 года. Что потом?
— Потом — не знаю.
— Как-то не верится, что вы в принципе можете уйти из этой команды. Вы ведь почти такой же символ «Локомотива», как Семин!
— Если не выгонят, то останусь (смеется). Конечно, если предложат продлить контракт, я соглашусь.
— Даже если поступит параллельное предложение из-за рубежа? Достойное предложение, я имею в виду.
— Сейчас мне трудно об этом говорить. Это будет, наверное, какой-то разговор с президентом клуба, с тренером — все ведь от них зависит. Если захотят продать — продадут. Не захотят — не продадут.
— Но вы ведь тоже можете решать, оставаться вам или нет? Вот, к примеру, захотели уйти. Кто вас удержит?
— Если контракт заканчивается, то тогда легче, конечно. Захотел — и ушел. А если игрок на контракте, тогда тяжело.
— Все-таки за границей тянет поиграть?
— Хотелось бы, конечно. Возраст уже такой, что пора, потом будет поздно. А поиграть за границей и пожить там хочется.
— Где-то конкретно?
— Не знаю. Каждый из европейских чемпионатов хорош по-своему. Я бы не мог сказать, что вот, мол, кровь из носа — хочу играть, скажем, в Италии. Но если играть за границей, то только в хорошем клубе, разумеется.
— Новогодние пожелания читателям «Футбола» у вас есть?
— Конечно. Хотелось бы поздравить всех с Новым годом, пожелать счастья, здоровья... Банальные слова, но всегда жизненные!

Беседовал Чермен ДЗГОЕВ.

Статья была напечатана в еженедельнике "Футбол" №52(2270), 2003 г.